— Да.
— Поэтому Постановщик не хотел повторять старые ошибки. Он ждал случая, надеясь, что Кольцо со временем истончится, что Кралгак снова станет проходим, и дикари объединятся со всем народом… Но что проку в гипотезах о существе, которое отличается от нас примерно так же, как мы от амебы?
— Не согласен, — возразил Марк. — По-моему, разум един, познаваем, и любое мыслящее существо может вопреки различиям понять всех остальных. Пусть между нами некая пропасть, как между поэтом и математиком, например, но мы в состоянии понять цели других существ и в какой-то мере их оценить.
— Возможно, возможно… Сейчас мы с вами похожи на космического физика, у которого сошлись уравнения, описывающие происхождение Вселенной. Но без надежды ухватиться за какие-то доказательства и предложить для них математический аппарат.
— Вот! Вы точно выразили мою мысль, — отозвался Марк. — Должна быть хоть малая область, в которой мы сумеем сообщаться с каждым разумным существом. А остальное… Что же, остальное может остаться таким же недосягаемым, как ядро гигантской газовой туманности.
— Интересно… — пробормотал доктор. — Составится ли когда-нибудь единая цепь разумов в галактике? Чтобы у всех были сведения друг о друге… Десятки тысяч видов мыслящих существ…
— Разве что через миллион лет, — произнес Марк.
— Но может быть, это начинается здесь и сейчас. Лема прервал информат. Он доложил:
— Корабль Чарта уходит. Следует через атмосферу.
— Любопытно, мы сумеем понять, почему он уходит? — задумчиво заметил Марк.
— Что толку в догадках? Знаете, мне бы так хотелось, чтобы Помпи была здесь… Глупая мысль, конечно — в такой обстановке…
— А где она?
— Я ее отослал с семейством Дуччи. Она обожает Джузеппе, и я подумал, что нехорошо оставлять ее здесь лишь потому, что я, старый дурак, решил изображать героя.
— Значит, так вы это оцениваете, — сказал Марк.
— Честно говоря, нет. Я остался из упрямства. У меня была амбициозная цель — раскрыть тайну Иана. И оказалось, что уже годы, как тайны нет, и решение от меня ускользало из-за ловкого фокуса с нашим информатом. Какая незадача! Я почувствовал себя обманутым. И захотел это как-то компенсировать. И… — Доктор умолк, словно сомневаясь, говорить ли дальше. — И понял, что люблю эту планету.
— Метеоритный дождь на Кралгаке ослаб на сорок процентов, — объявил информат. — На сорок четыре… сорок девять… Экстраполяция: метеориты исчезнут через минуту двадцать две секунды после сигнала… Сигнал.
— Марк, после вашей работы над «Эпосом Мутины»… У вас появилась идея: что именно пытался совершить Постановщик?
— Да. Получить контроль над Вселенной.
В этот момент на экраны хлынули удивительные изображения, и разговор прервался.
Над Ианом вновь повисла луна; она металась из стороны в сторону, подобно торопливой ладони гончара, работающего с грубым материалом. На большей части Северного полушария стояла спокойная, ровная ночь; один-единственный летний шторм бушевал далеко, за океаном. Но понемногу сгустились облака, беспорядочно засверкали молнии. Заря продвигалась к экватору; она не была такой живописной, как в ночь прибытия Чарта — только вихри, похожие на волны за кормой скоростного судна.
Сияние Мандалы на долю секунды померкло, когда все солнечные лучи сконцентрировались в пустом пространстве на корабле Чарта, словно приказывая ему исполнить свою роль в спектакле.
Менгиры Радости, опоясывающие пунктиром всю планету, местами пострадали от метеоритов. Корабль нависал над разрывами в их цепочке, там, где могучие каменные колонны были разрушены. И тогда почва начинала вспучиваться. Камни вздымались вверх, образуя менгир, подобный всем остальным, разогревались, сплавлялись и во мгновения ока отвердевали. Так продолжалось некоторое время, а затем каменные глыбы, покрывающие почву вокруг информата, стали дрожать.
— Незначительные сейсмические явления, — доложил информат.
Однако ничто не могло повредить неуязвимой раковине, в которой скрывались наблюдатели — она опиралась на скальные породы планеты.
— Каким чудом это делается? — выдохнул Марк.
Ответа ждать не приходилось ни от Лема, ни от информата. Разобраться в такой технике скоро не удастся — она была вне человеческих знаний и возможностей, эта техника, заставлявшая скалы звенеть подобно колокольчикам.
Между тем корабль завис над странным плоскогорьем, на котором Марк побывал с Чартом и Мораг — с рядами сидений на тысячи мест, обращенных к голой стене. Лазерным лучом корабль прорезал дорогу по склону, и тогда ианцы, терпеливо ждавшие внизу, начали подниматься к вершине.
— Это главная составляющая Постановщика, — с абсолютной уверенностью сказал доктор. — Головной мозг. Тысячи ианцев, отрезанных от внешнего мира каменными стенами.
По неровной, порывистой походке этих ианцев было видно, что они пьяны от шейашрима. Люди знали, что во всех городах Иана наварили огромное количество шейашрима — достаточно, чтобы десять раз одурманить каждого взрослого жителя планеты.
Следующее место — Маллом Ват, но тут корабль завис над самой поверхностью океана, пока вверх не поднялась огромная колонна, вихрь брызг и тумана. На верхушке Вата образовался водяной шар; он стоял незыблемо, словно не было силы тяжести и внутри него что-то помещалось — оно проглядывало время от времени и казалось неподвижным, хотя вода и вращалась неистово.
Затем — мелкие задачи: корабль поднял сравнительно небольшой предмет, метров шести в высоту, с ледниковой осыпи на склоне Монт-Фли и установил его на ближайшую вершину, в раму из неприятных зеленых огоньков.
«Как будто на том корабль закончил свою работу — как раз вовремя, — подумал Марк. Он уже зевал, глядя на экраны. — Когда ничегошеньки не понимаешь в том, что тебе показывают…»
— А это — источник энергии, — услышал Марк голос Лема и уставился на экраны. Оказывается, он ухитрился задремать. Смутно помнилось, что информат о чем-то сообщал, и он запросил повторение.
Крупные сейсмические явления, — доложила машина. — Сжатие коры на всех континентах.
Марк в крайнем удивлении повернулся к Лему.
— Вы сказали — источник энергии?
Старик безотрывно смотрел на экраны. На них были видны мощные бури, сверкающие молнии, осыпающиеся горы, океан, кипящий гигантскими волнами. И, как завершение всего этого, сквозь неуязвимый купол проникали скрежещущие звуки, скрип, визг и отвратительное шуршание.
— Информат еще анализирует, — ответил доктор. — Но, полагаю, именно так и должно быть. Информат!
Слушаю, доктор Лем.
— Входило ли в намерения Постановщика преобразовать энергию вращения луны в тяговую силу для всей планеты Иан?
По имеющимся сведениям, это реальное предположение, — бесстрастно сообщила машина.
У Марка перехватило дыхание.
— Для путешествия сквозь галактику?
С высокой вероятностью, — ответил информат.
— Вы были правы, Марк. У Постановщика вселенские претензии, — сказал доктор и снова обратился к информату. — Скажи, теперь он намерен заставить кору планеты скользить по жидкому ядру, чтобы использовать высвобожденную энергию в тех же целях?
С высокой вероятностью, — повторила машина.
Марк рывком вскочил на ноги. Перед глазами его внезапно возникла картина, более живая, чем на экранах. Он завопил: