Приказ в батальоны был спущен за час до начала атаки. До этого батальонные командиры знали только о местах своего сосредоточения. К 22-м часам и другие части корпуса скрытно заняли исходное положение. Штаб корпуса расположился вместе со штабом 23-й ВДБ в непосредственной близости от батальонов этой бригады.
Одна только 8-я бригада почему-то не вышла на место сосредоточения. В этой бригаде находился комиссар корпуса Оленин, что нас в какой-то мере успокаивало. Причин для задержки вроде бы не было, кругом всё пока было тихо. Высланные нами в расположение 8-й ВДБ у Новой Даниловки связные никого не нашли. Куда делась бригада, мы не знали. Поиски продолжались до самого последнего момента, однако напрасно. Реагировали мы очень болезненно, ведь 8-я ВДБ была у нас с большим боевым опытом. Мы в 23-й относились к ней с уважением, и вдруг такое происшествие! Правда, за последние две недели непрерывных боёв и походов и наш личный состав показал себя с наилучшей стороны. Стойкость, боевая сноровка, напористость и героизм позволяли думать, что и предстоящий бой мы тоже выиграем. Кроме того, 23-я ВДБ имела хорошую выучку в ведении наступательных боевых действиях ночью.
Ещё до начала боя мы внимательно осмотрели местность перед шоссе и определили наиболее удобные к нему подходы. В 23 часа 15-го июня батальоны, сосредоточившись своих направлениях, начали продвижение к шоссе. Вскоре немцы нас заметили и открыли сильный ружейно-пулемётный огонь. Мы в свою очередь ударили по обнаружившему себя противнику. Огневой бой начал разгораться, и только вражеская артиллерия пока молчала. Постепенно наши бойцы накапливались непосредственно у шоссе и готовились к его преодолению. Общего сигнала для атаки мы не назначали, штаб бригады только следил за более скорым продвижением батальонов вперёд. Каждый батальон должен был преодолеть шоссе в удобный для него момент. Первым ворвался на шоссе и преодолел его 1-й ПДБ, за ним остальные. Завязались схватки вокруг огневых точек противника уже южнее дороги. К этому времени сапёры, действующие справа, успели заминировать шоссе и его обочины. Теперь Варшавка стала непреодолимой для любых транспортных средств. Бой развивался для нас успешно. Мы со штабом 4-го ВДК вслед за батальонами тоже перешли шоссе и продолжали продвигаться в их боевых порядках. Через 40-45 минут после начала боя вся бригада оказалась по ту сторону шоссе, преодолевать которое с боем начали и остальные части корпуса. Не считая 8-й ВДБ, отставших и отклонившихся в корпусе, а тем более в 23-й бригаде, не было.
Напряженность боя не снижалась. Оборона противника носила очаговый характер и была глубоко эшелонированной, однако всё же чувствовалось, что она готовилась поспешно. Десантники сравнительно легко подходили к обнаружившим себя немецким огневым точкам и уничтожали их одну за другой. Немцы стреляли трассирующими пулями, и бойцы видели не только направление огня, но и место, откуда он вёлся. В такой обстановке наши солдаты, действуя группами, проявляли разумную инициативу и находчивость. Наше руководство боем заключалось главным образом в том, чтобы части строго выдерживали заданное направление – прежде уже бывали случаи, когда увлечённые схваткой подразделения отклонялись в сторону.
В ряде мест противник имел в своих окопах по 2-3 ракетчика. Как только десантники приближались к ним, пущенные ракеты указывали направление для обстрела. Тут же немцы сосредотачивали на наступающих огонь с разных направлений.
Встречались нам на пути и танки, они также открывали огонь, однако в темноте, даже на близком расстоянии от нас, ничего толком не видели и стреляли в только туда, куда им указывали пущенные ракеты.
На группу таких ракетчиков налетели и мы со штабом. Как только была выпущена ракета, издалека последовал выстрел. Нам ничего не оставалось, как только быстро проследовать дальше. В это время немецких ракетчиков, не успевших укрыться в окоп, вторым выстрелом поразил свой же танк.
Мне приходилось проводить много ночных боёв и всегда они имели ту особенность, что мы, атакующие, несли значительно меньшие потери, нежели атакуемый нами противник. Так было и на этот раз. Нужно всегда помнить одно правило: ночь не любит шума. Только при соблюдении тишины будут достигнуты внезапность удара по противнику и успех в атаке.
Фронт нашего наступления между тем продолжал расширяться. В ходе боя 23-я бригада потеснилась на фланги и из неё образовались две подгруппы.
Первая подгруппа – 2-й ПДБ, артдивизион и сапёрная рота. Подгруппа наступала в направлении Выселки, Даниловичи, Хлыстовка и далее на лес южнее деревни Жилино. Старшим подгруппы был ПНШ-1 капитан Гогошин.
Вторая подгруппа – 3-й и 1-й ПДБ. Эти батальоны наступали в направлении Дмитриевка, Жмудовка и далее также на лес южнее Жилино. Старшим здесь был майор Гурин.
Штаб 23-й ВДБ продолжал продвигаться в центре вместе со штабом 4-го ВДК, где вела успешное наступление 211-я бригада. Так как командир корпуса подчинил её перед началом боя мне, то не было необходимости менять направление своего движения и штабу моей собственной бригады.
В ходе боя нам стало известно, что мы атакуем оборону 211-й пехотной дивизии немцев. Преодолевать сопротивление этой дивизии пришлось на глубину четырёх километров. Наконец, прорвав боевые порядки врага и не встречая больше никакого сопротивления, десантники устремились к лесу южнее деревни Жилино. Стало светать.
В течение всей ночи мы вели тяжёлый и напряжённый бой. Многие из нас, в том числе и я, были по нескольку раз ранены.
Уже когда мы прорвали вражескую оборону и быстро приближались к лесу, слева от себя заметили группу нашей конницы. Обогнав нас, кавалеристы ускакали в юго-восточном направлении.
К пяти часам утра 16 июня все части корпуса сосредоточились в лесу. Не было только правой подгруппы 23-й ВДБ, но через час и она прибыла. Капитан Гогошин доложил, что в Даниловичах его бойцы неожиданно налетели на какой-то немецкий штаб, полностью его уничтожили, захватили знамя, штабные документы, насколько автомашин, много лошадей и другое имущество. Автомашины оказались с посылками для немецких солдат. Посылки были из Греции, их доставила накануне вечером в село немецкая «фельдпост» – военная почта. В каждой посылке находилось по куску торта, сигареты, табак, консервы и мелкие предметы. Пакеты были лёгкие, но объёмистые. Если при захвате деревни Быки мы ели колбасу и колбасные консервы из Дании, шпроты из Португалии и Марокко, то теперь враги любезно приготовили нам «на закуску» торты греческие, табак турецкий, сигареты, кажется, египетские. Часа через два после нашего прихода в лес ко мне подошёл старший переводчик корпуса и поздравил с успешным разгромом штаба 398-го пехотного полка 211-й немецкой дивизии. При уничтожении немецкого штаба особенно отличились бойцы артиллерийского дивизиона во главе с его командиром, старшим лейтенантом Оробцом. В Даниловичах мы потеряли только одного человека убитым и троих ранеными. Немцев тут было уничтожено более сотни, в том числе много офицеров. Общее руководство боем осуществлял капитан Гогошин.
В лесу немцы нас не беспокоили. Их авиация не появлялась – видимо, она действовала на другом направлении. Мы пока приводили себя в порядок, проверяли состояние частей и подразделений и оказывали помощь раненым. Больше всех понёс потерь 1-й ПДБ. Ему пришлось наступать на самом тяжёлом участке, однако свою задачу он успешно выполнил. Перед началом боя в батальоне было З66 человек, а теперь стало 329. При переходе через Варшавское шоссе погиб начальник санслужбы бригады капитан Лебедев. Установив связь с жителями деревни Жилино, мы смогли дать нашим раненым молоко и горячую пищу.