- “Весело))”.
- “Эт точно. А ты сама что летом будешь делать? Куда поедешь?”
- “Ой, я вообще еще ничего не знаю( к тетушке в Армавир точно съезжу, а вот остальное потемки( я думала мы с Костей в Крым съездим, но я вообще не в курсе его планов, да и ездим мы обычно в июле, так что с вами не пересечемся точно”.
А она кстати и не подумала над вариантом в Крыму пересечься. Но раз вряд ли значит нет. А жаль. Эх, непруха...
- “Жалко( а мож ты в Питер приедешь одна?”.
- “Ох, я бы с радостью, но пока вообще ничего не знаю, кроме того что буду над творчеством работать”.
- “Творчество эт круто)”.
- “Да знаю) Ладно, Лидок, пол 12, пора расходиться, а я еще интервью вашего Телеграфиста должна доделать) кстати, ты мне когда свое пришлешь?)”
Она опять забыла про интервью. С него все началось сегодня, им же и закончится. А уже рили пора спать.
- “Галь, вот по чесноку, на неделе все тебе пришлю! Я сегодня хотела сделать, но мы с тобой вдруг разговорились)”.
- “Ну так это же хорошо, что разговорились) ладно, у меня пока работки хватает) но ты давай не затягивай только)”.
- “Конечно!”.
- “Ну все, давай, спокойной ночки!”.
- “Споки!)”.
Ну вот вроде бы и все. Закрыла ноут, легла на диванчик, укрылась одеялом. Почувствовала, как стало вдруг хорошо, когда спина распрямилась, а голова опустилась на подушку. Странный все-таки сегодня день был. Все эти неожиданные откровения, тайны, совпадения, невезуха, Гущин.. бл*, опять Гущин!
Но вот прогнать из мыслей своего незадачливого ухажера и подумать, что он ей уже надоел, Литвина не успела по той простой причине, что она просто провалилась в сон. Ей снилось все подряд, Гущин, Вика, Галка, ее красавец-брат Костя, англичанка, физичка, Полинка, мама, Сенька Фетисов, тетя со своим мужем-финном, Сплины, хоккеисты СКА, ребята с фанки и даже глухая баба Рая из соседней 117 квартиры, и в этом сне все обзванивали крымские гостиницы, повторяли химические законы, искали ее розу и почему-то пели одно и то же:
“Ты морячка, я моряк,
Ты рыбачка, я рыбак, Ты на суше, я на море, Мы не встретимся никак!”... Комментарий к Глава XV. Ты на суше, я на море... Ну вот и еще одна главка подоспела)
В этой главе передаю пока что маленький привет моему обожаемому Крыму и его самой лучшей части, ЮБК) про него, ЮБК, можно много в инете почерпнуть если что)
Саундтрек:
Олег Газманов – Морячка
Юрий Антонов – На высоком берегу
и плюс еще песня из “Электроника”, из самых титров, исполнителя точно назвать не могу, видимо дети – “Ведь ты человек”.
Вот так вот))
====== Глава XVI. А вот это уже судьба ======
Галка и сама не помнила уже, как уснула, а точнее отрубилась. Последнее что она помнила, так это то, что к половине первого ночи уже никакой крепкий чай и никакая сила воли не помогали ей бороться с навалившейся девятым валом усталостью, да и здравый смысл говорил “у тебя еще целый месяц, что ты себя загоняешь”. Поэтому Николина добровольно сдалась и, вызвав из недр самой себя если не последние, то не менее важные силы, переоделась в пижаму, решив помыться завтра утром, и, едва упав на кровать и запихнув себя под одеяло, потеряла связь с реальностью, не успев даже, по своему обыкновению, обдумать все содержание минувшего дня, а сегодня между тем как никогда было много того, что заслуживало пристального детального внимания.
Чего только стоили все сегодняшние неожиданные открытия, благодаря которым у нее было целое стихийное эмоциональное бедствие, сражение внутри самой себя, четвертование личности, а главное, появились незнакомое доселе ощущение судьбоносности и, пусть и слабенькая, но надежда на реализацию ее новой заветной мечты, которая, впрочем, практически тут же потухла, хоть и не полностью – все же встреча потенциальных влюбленных, хоть похоже и не в близком, но все-таки будущем была возможна. Надежда как говорится умирает последней, а помирать, как поется, рановато – “есть у нас еще дома дела”.
Да и вообще, надежда она штука такая, зачастую похожа на какую-то свечку, оплывшую такую, маленькую, от которой остался один жалкий огарок с черным торчащим хвостиком фитилька. И вот по этому фитильку не бежит, еле-еле ползет крошечный огонек, которого практически не видно, и может он в конце концов истлеет, свечку выбросят, поставят новую, и точно так же этот маленький огонек может в какой-то миг вспыхнуть с новой страшной силой и, слившись с огарком, превратиться в один костер или факел, поглощающий и озаряющий все своим ярко-рыже-золотым пламенем, и в итоге из этого пламени, словно феникс из пепла, вырастает новая, толщиной с человеческую руку и высотой как минимум с цветущий садовый цветок вроде розы или тюльпана, свеча. Да, надежда она одновременно и свечка и огонек, сама непредсказуема и привести может к непредсказуемым последствиям. Уж кто-кто, а Галка, как и ее подруги и вообще все болельщики СКА отлично знали эти свойства надежды, особенно то, когда тлеющий огонек превращается в костер. Жизнь и судьба подарили им всем уникальную возможность убедиться в этом в виде полуфинальной серии с ЦСКА годичной давности, практически сказочные подробности которой знали даже те, кто не особо интересовался хоккеем.... Какой-то современный писатель как-то может сказал, может написал, а может и то и то сразу, что-то вроде того, что надежда – самое дурацкое чувство потому что оно якобы лишает возможности холодно и здраво рассуждать. Может где-то в жизни оно и так, во многих случаях. Но в хоккее холодный рассудок был необходим процентов на тридцать-сорок и не более, ибо все то, что происходило на льду, на трибунах, на арене, в раздевалках и душах игроков и болельщиков было настолько непредсказуемо, что аутсайдер мог победить гранда с разгромным счетом, команда, проигрывающая со счетом 5:0 могла за какой-то период отыграться и выиграть, а игрок, надежды на которого уже похоронили, в нужный момент мог неожиданно вспыхнуть и забить победную шайбу, тем самым приведя свою команду к победе и воскресив свое доброе имя и надежду с верой.
А впрочем, жизнь тоже сама по себе непредсказуема, и случаев, подтверждающих это, более чем предостаточно накопилось с момента сотворения мира. Ведь все может измениться и перевернуться с ног на голову от какой-то мелочи, случайности, нелепости даже, и то, что виделось всем очевидным, может вообще не сбыться! Хотя есть мнение что случайное не случайно, и все заранее спроектированно судьбой или Богом, просто людям их планы неизвестны. Толстой вообще считал, что человек не может играть никакой роли в истории и его судьба уже заранее начертана Богом и не может быть изменена.
А впрочем, Толстой, при всех своих гениальности и величии был сам по себе тот еще фрукт. А если серьезно, то ко всему можно придраться и найти опровержение. В жизни вообще нет ничего совершенного и безупречного, это касается и всех закономерностей и всего на вид очевидного. И тут уже могут помочь лишь голая вера и слепая надежда. Лишь на них и можно положиться, когда окончательно запутался и заблудился в беспроглядной тьме, они же и выведут человека к выходу. По крайней мере, в это стоило верить и на это стоило надеяться...
Обо всем этом Николина думала уже утром, когда стояла под душем, избавлялась от последних остатков сна, быстро готовила себе и пережевывала бутерброды с финским сервелатом, запивая этот скудноватый, но быстрый завтрак крепким горячим сладким черным чаем, а потом приводя себя в порядок, одеваясь, подхватывая собранную на бегу и набитую опостылевшими уже тяжеленными учебниками любимую джинсовую сумку, украшенную вышивками с видами Питера (хэнд-мэйд между прочим! Подарок тетушки на окончание 9 класса) и выбегая из квартиры, запирая ее на все замки и спеша в такую же надоевшую как учебники школу.
Завтракала она снова в одиночестве – с братом она так и не виделась с той злополучной пятницы. Она бы уже давно забила тревогу и начала его разыскивать по всему городу, если бы не находила каждое утро в сушилке для посуды одинокую вымытую начисто тарелку в компании с такой же чистой вилкой. Галя все эти дни готовила ужин на двоих, откладывая Костину порцию в отдельную тарелку и пряча ее в холодильник, прикрепляя магнитом на дверцу записку “ужин на второй полке”. Так что чистая тарелка и отсутствие записки как бы говорили то, что брат все же приходил домой и ел, только вот и приходил и уходил, когда она спала.