Николин от увиденного вдруг запрокинул назад голову, закрыл глаза и сжал крепко губы, словно испытывая какую-то боль изнутри, и это было правдой. Где-то внутри у него что-то мучительно заныло, как будто с только начавшей затягиваться раны содрали корку. Ответ на вопрос чему его не хватало застал его врасплох и в тоже время находился все время рядом, просто Костя от него прятался, но сейчас уже ничего не оставалось как капитулировать. Ответ был слишком очевиден, ему не хватало всего-то немного: счастливой любви...
Глупо было это отрицать, все было, как это называется налицо. И нечего было вновь думать о том, что мужики так настоящие не делают и не страдают этой фигней. Потому что было действительно больно. И это была не фигня. Да, ему хотелось влюбиться. Влюбиться, броситься с головой в омут и утонуть в нем, ведь на дне этого омута было счастье, должно было быть. Но броситься, очертя голову, влюбиться с первого взгляда и позволить себе утонуть в омуте он не мог. Жизнь, что называется заставила. Один раз он уже так нырнул, а вместо счастья на дне омута нашел острый нож, вонзившийся ему в спину и доставший до самого сердца.
Как все-таки мучительно было вспоминать все, что связано было с Кариной. На любое воспоминание тут же всплывала в памяти та картина, что снилась ему потом в кошмарах – ее прямая спина, темный силуэт на фоне окна, телефон у уха, самодовольные высокомерные интонации, голос, смех.. да, это правда можно было назвать кошмаром наяву. Ему больно было вспоминать об этом, но стереть из памяти он этот фрагмент, как не старался и не боролся с собой, не мог. Он как сейчас помнил это страшное ощущение, что ему будто дали по голове тяжеленным камнем, и каждое слово Карины, оказавшейся лживой ядовитой змеей, вонзалось в сердце словно стрела. И стрела конечно отравленная.
Он потом долго казнил себя за то, что не разглядел истинной сущности этой девушки, с которой, как ему казалось, его свела сама судьба. И это и правда была воля судьбы, ибо предположение что Карина сама тогда так тонко и точно все рассчитала и подстроила то маленькое ДТП, слишком уж смахивало на паранойю и теорию заговора. Скорее всего она, узнав, кто в нее врезался, чисто спонтанно и естественно решила не упускать такой шанс, раз он ей выпал.
Тогда, в тот же вечер, он напился, хотя никакой алкоголь не смог даже притупить его боли, и он сидел изливал свою израненную душу тете, которая, надо отдать ей должное, внимательно его выслушала и попыталась как-то утешить, сказав что он совсем не дурак и не кретин, а просто ему вот так повезло наоборот, подвернулась такая подлая стерва. Увы, мир не без уродов. Но Константина это не успокаивало, а наоборот, еще больше вгоняло в тоску. Он никогда не был особо прозорливым, хоть и, как ему казалось, умел разбираться в людях, а для полного счастья еще и до беспамятства влюблен. Он думал об этом на следующий день после нескольких часов тревожного сна, мучимый душевной болью и похмельем, и горько усмехался. “Просто”, “чисто”, “для полного счастья” – все эти слова, проскальзывающие в его и чужих словах и мыслях, звучали словно насмешка, ядовитый сарказм, злая ирония. С того момента прошло уже целых четыре года, и кое-как он эту свою рану залечил, мужественно перенося дальнейшие мерзости Карины, но все же, как ему казалось, она никогда не затянется до конца и так и будет его время от времени мучить всю жизнь...
А влюбленная парочка все это время продолжала целоваться и мозолить глаза Николину. Он уже порывался, хоть и укорял себя в душе за такие изнеженность и малодушие, уйти подальше, чтобы не продолжать смотреть на этих счастливых людей с откровенной завистью, и схватился за телефон, в надежде узнать, что машина уже готова. Но никакого сообщения с автомойки не пришло, так что он оставался сидеть на скамейке, понимая, что ему надо отвлечься и занять себя чем-нибудь другим, переключить в голове тумблер. И этот шанс ему выпал в виде детского мячика, неожиданно прилетевшего ему прямо в руки, что его в первую секунду немало удивило.
- Дяденька, дяденька, отдайте пожалуйста мячик! – раздался тут же где-тот рядом тонкий и высокий детский голосочек, материализовавшийся через секунду в очаровательную зеленоглазую малышку лет четырех в смешных джинсовых штанишках-комбинезоне, салатовой кофточке и красных кроссовочках с зелеными цветочками и с забавно торчащими в разные стороны двумя светлыми коротковатыми хвостиками.
Юная барышня подбежала к Николину и просительно смотрела на него, несмело протягивая ручонки. Константин не смог сдержать улыбки – он вообще любил детей, этих крошечных, непоседливых и таких честных непосредственных созданий. Конечно не все далеко были такими хорошими, однако...
- Твое ядро, кнопка? – спросил он, продолжая улыбаться и слегка подбросив игрушку в воздух, под ядром имея в виду мяч.
- Мое-мое, – затараторила девочка, чьи глазенки заблестели, – только это не ядро, а мячик! Отдайте пожалуйста!
- Да забирай, раз твой, мне чужого не надо! – миролюбиво пожал Николин плечами и бросил мяч обнаружившейся хозяйке. – Лови!
- Спасибо! – подпрыгнула от восторга, прижимая себе мячик, девчонка, чем в очередной раз вызвала улыбку Кости.
- А ты тут одна? – вдруг спросил он, несколько посерьезнев – девятый час вечера, ребенок на улице и родителей не видно.
- Неет, я тут с мамой, она там сзади идет, – немного подбоченясь, деловито и гордо ответил ребенок и через секунду вдруг сменил тему, перейдя на ты. – А ты тут один?
- Один, – вздохнул и грустно улыбнулся Костя.
- А где твоя жена? – спросила девочка, забравшись на скамейку и сев рядом с Константином, продолжая прижимать к себе мячик. – На работе?
- А у меня нет жены.
- Как?! Почему?! – совершенно искренне удивилась девочка, широко распахнув зеленые глазенки и уставившись на Костю.
- Ну вот так получилось, – развел руками Николин.
- Бедненький, так ты совсем-совсем один? – спросила жалостливо девочка, вдруг встав на ноги и, тем самым встав на ровне с сидящим Костей, начала его гладить по голове.
- Да нет, почему, у меня сестра есть младшая...
- Но ведь она же вырастет и выйдет замуж, а ты так и останешься один!
Николин аж удивился. Таких взрослых размышлений на взрослые темы он от четырехлетней девочки не ожидал.
- И откуда ж у тебя такие познания, кнопка? – спросил он, улыбнувшись ей и слегка ласково потрепав по светловолосой головенке.
- Так бабушка моя говорит! – детеныш вдруг посерьезнел и гордо вскинул голову. – И вообще я не кнопка, у меня имя есть! Света, Светлана, вот!
- Хорошо, Света, – едва сдержался чтобы не рассмеяться Николин. – А я Костя.
- Очень приятно! – деловито произнесла Света, протянув свою ручонку Константину, который ее аккуратно пожал, про себя усмехнувшись, что ее ладошка полностью утопает в его ладони.
- Я знаю, почему у тебя жены до сих пор нет! – вдруг вернулась малышка к старой теме, заметно посерьезнев и увидев, что Костя смотрит на нее с интересом. – Потому что ты еще ни в кого не влюбился, вот. Тебе надо влюбиться и она чтоб в тебя влюбилась тоже! Бабушка только так говорит!
- Наверно ты права, – в задумчивости, в которую его вдруг неожиданно вогнали слова маленькой Светы, произнес Николин. – Только это сделать не так просто.
- Почему? Вокруг же так много красивых!
- Да разве в красоте же дело? – вздохнул Костя.
- Правильно, она должна быть еще доброй, умной и должна уметь готовить! И чтоб по гороскопу тебе подходила! – согласилась и тут же выдвинула свои критерии малышка. – Но ведь и таких тоже очень много, их просто не видно сразу!
- Света, вот ты где! – неожиданно появилась в разгар беседы возле их скамейки молодая женщина. – Я тебя уже обыскалась!
- Мамочка, это Костя и я ему советую, какой должна быть его жена! – деловито и с гордостью поведала Света своей маме.
- Ты опять за свое взялась, да? – вздохнула мама и только сейчас обратилась к Николину, виновато улыбнувшись. – Здравствуйте! Простите пожалуйста, если эта маленькая сваха вас утомила. Она просто вместе с бабушкой насмотрелась “Давай поженимся”, переженила всех кукол и плюшевых зверей в доме и уже просто весь двор замучила!