Перемену темы обозначило и следующее явление: на столе завибрировал Гришин телефон, распевая знаменитую тарабарщину:
“О, о, о,
Эпи ку, ку, ку, Эпи бё, бё, бё, Боби-боба!”.
- Блин, Онегин, я уже второй год не могу привыкнуть к твоему наркоманскому звонку! – расхохотался Николин.
- Нормальный звонок, не гони! – отмахнулся Дронин, подхватив телефон и выбежав в гостиную, на бегу сказав. – Кто-нибудь, киньте наши пельмени в воду, она уже закипела!
В итоге над пельменями взяла шефство Галка, осторожно и постоянно помешивая их огромной ложкой, потому что Костя занялся сервировкой стола, а Никита направился прогуляться по квартире в сторону туалета.
Вскоре компания вновь воссоединилась, а Гриша не удержался от остроумного комментария по поводу того, как Галя, оставшись в своем джерси, стоит у плиты и хлопочет над ужином.
- Слушай, а круто выглядит! Надо сфоткать и в инстаграм выложить!
- Точно! – поддержал друга щедрый сегодня на шутки Николин. – И написать, что у меня на кухне завелся Ковальчук с косой и накрашенными глазами и варит пельмени!
Друзья засмеялись, а Галка вдруг замерла, развернулась к ребятам с каким-то озадаченным лицом, чем озадачила и их, и пробормотала “Ковальчук. Варит. Пельмени”. И тут же начала безудержно и громко заливисто хохотать.
- Галь, ты чего? – Дронин, как и все, был окончательно сбит с толку.
- Да, хаха, вспомнилось, хаха, – в перемешку с непрекращающимся хохотом сказала Галя, держась за живот и, сгибаясь пополам, сползая спиной по дверце кухонного шкафа вниз, – К-кови как-то недавно, хаха, в-в интервью на вопрос умеет ли он го-готовить, хаха, о-ответил что он, хаха, в случае ч-чего всегда может с-сварить пель-пельмени, хаха!
- Ну и чего? – почесал затылок еще не въехавший в прикол Никита.
- Ну-ну как чего, хаха?! – не переставала уже не хохотать, а гоготать, размазывая слезы смеха а с ними и тушь с тенями Николина. – Он. Умет. Варить. Пельмени. А я, хаха. В его. Джерси. Варю. ПЕЛЬМЕНИ!!!
Дружный гогот до слез не в первый и не в последний раз за этот вечер заполнил просторы кухни Николиных, после чего обстановку всеобщего веселья поддержал Васильченко:
- Слушайте, анекдот вспомнился из лихих 90-х! – смеялся он. – Просыпаются утром после пьянки друзья Вовы Пресного у него на квартире, один из них сходил попить, вернулся и говорит: “слышь, Вов, там какая-то рыжая тетка в розовом халате блины жарит!”, после чего Вова мигом протрезвел: “дибил, это ж теща Алла Борисна!”.
- Блин, пока мы тут дружно ржем, пельмени чуть не разварились! – опомнилась Галка и бросилась выключать газ, доставать огромную пиалку и дуршлачог, сливочное масло и зелень, и вся эта смесь после комбинации нескольких действий превратилась во внушительного размера горку пельменей, извергающую столб теплого волнистого белесого пара, переливающуюся золотистым расплавленным маслом и щедро присыпанную сочно-зеленым мелко порезанным укропом, помещенную в солнечно-желтую посудину.
Все это, естественно, было поставлено в центр уже накрытого стола. Вообще надо сказать, что Гриша Дронин и Костя Николин погорячились, сказав что один из них купил одну водку, а другой одни пельмени. Помимо довольно красивой бутылки и миски с пельменями и плюс разложенных по тарелкам закруток еще тетушкиного производства на столе красовались зелень – укроп-петрушка-лучок, моченый чесночок, красиво порезанный красный лук, щедрые ломти бородинского хлеба, немного свежих огурчиков-помидорчиков, маринованные опята, и плюс специально для Галки купленная бутылка колы – она взрослая конечно, но до водки-то все-таки еще не доросла! При виде этой картинки невольно да начинали течь слюнки и вспоминалась одна сцена из бессмертных “12 стульев” Ильфа и Петрова
- Кррасота! – специально затягивая “р” воскликнул, ухмыляясь, Костя.
- Даа, – цокнул довольно языком Гриша, осматривая подобно герою одного из многочисленных чеховских рассказов, “словно полководец поле брани” собранный стол. – Называется так: готовьте тазики для слюней!
- Вот с чего надо рисовать натюрморты, а не с каких-то пустых бутылок и подгнивших яблок! – поделился экспертным мнением Никита, тоже будучи не в силах оторвать взгляда от собранного на славу стола.
- Хаха, точно! Я Сане обязательно расскажу! – рассмеялась Галка, в чьих руках откуда невозьмись появился планшет и память об этом прекрасном столе помимо залежей памяти ребят появилась в виде фотографии в памяти гаджета.
- Ребят, а чего мы собственно стоим тут и глазеем, как в музее? – задал вдруг казалось бы логичный вопрос Костя. – Налетай, все остывает и греется!
Опомнившись, друзья уселись за стол, но разумеется, прежде чем начать набивать себе животы, хоть все четверо были голодны как волки, вместе с простым тостом подняли три наполненные до краев рюмки и один стакан за новорожденную Надежду Никитичну Васильченко, три с половиной килограмм веса и сорок девять сантиметров роста.
Новоиспеченный отец, к которому вернулось его невменяемо-счастливое настроение, взахлеб с восторгом рассказывал, что имя они с супругой придумали сразу после наирадостнейшего события, в честь доктора, помогавшего появиться малышке на свет, что им невероятно повезло с роддомом и доктором и что девочка решила появиться четко в поставленный врачами срок.
- Ну что, пунктуальный значит ребенок, – смеялся Костя.
После второй рюмки и тоста за молодую маму последовала следующая часть рассказа, о том что в момент когда все началось, Никита влип в пробку, и он решился лихо развернуться через сплошную и помчался к роддому, уже неподалеку от которого вновь угодил в затор и, бросив машину в ближайшем дворе, бросился бегом под дождем через пешеходные переходы и дворы и добежал как раз в тот момент, когда после дождя выглянуло солнышко и когда уже все свершилось.
- Ну хоть сегодня ты не опоздал! – улыбнулся Гриша.
- Нуу, вообще-то на само действо опоздал, – замялся Никита, – но меня там медсестра утешила, сказала что даже если б я был там, меня б в операционную не пустили, доктор с принципиальной по этому поводу позицией.
- Интересная однако дама, – ухмыльнулся Николин.
Где-то между третьим и четвертым тостами, за роддом №4 все вместе аккурат перед выпиской приводить в чистоту и порядок, Галка рассказала вкратце о своих сегодняшних приключениях в Измайлово, о том как всюду едва успела, а заодно ввернула про успешно сданные Саней экзамены и про то, что кончились его мучения.
- Ну, все же оно ведь того стоило, так уходиться, чтоб получить желаемое? – улыбнулся Гриша.
- А то! – сделала довольную мину Галя. – За счастье бороться надо!
- Ага, вот и твой Саня и поборолся. И молодец!
Где-то после пятой рюмки наевшаяся и напившаяся вдоволь Галка покинула друзей и скрылась в своей комнате под предлогом того, что ей еще надо в последний раз пересмотреть готовые проекты, которые ей завтра еще защищать в универе, и переговорить с компаньонками по работе. Впрочем, это было не предлогом, а правдой. Береженого, как говорится, Бог бережет.
Она не видела и не слышала, как в очередной раз закусив, смачно хрустнув зелелененьким огурчиком, Григорий откинулся на спинку диванчика, что стоял у Николиных на кухне и на котором ребята и восседали, и, улыбнувшись и прикрыв глаза, сказал:
- Слушайте мужики, а когда мы так хорошо, ну практически без наших дам сидели?
- Да на мой день рождения и сидели, с месяц назад, – сказал Никита, вспомнив, что Галка тогда была в своем универе, его Люда уже лежала на сохранении в роддоме, а Гришиному Юрке стало плохо и Настя великодушно отпустила мужа к другу, оставшись со съевшим что-то не то в садике сынишкой дома.
- Да не, по вот такому поводу, – пояснил Гриша.
- Аа, ты про это, – протянул Василевс, уже начиная понемногу пьянеть.
- Да уже почти пять лет как, – улыбнулся Костя.
- Как пять лет?! – округлил свои голубые глаза Никита. – Уже?!
- Ну Юрке в сентябре уже пять будет, Некит, вот и считай, – улыбнулся Дронин, придавшись на момент воспоминаниям о том теплом сентябрьском деньке, когда на него свалилась та же радость, что испытывал сегодня его друг.