Им нужен был поворот на Октябрьскую, в который они научились въезжать с первого раза без промаха за годы своих поездок сюда, и с этой дороги они должны были съехать под прямым углом резко вниз на узкую улочку, петляющую между панельных пятиэтажек и низких частных домиков, чтобы в итоге попасть на такую же узкую улочку и въехать вверх по крутому подъему в простые серые железные ворота, на которых висела скромная табличка “Артиллерийская, 23”.
Вот такой путь они и проехали и, оказавшись в той точке, с которой они должны были подняться, утомленные путешественники увидели в свете фар и одинокого высокого фонаря открытые серые железные ворота с табличкой и человеческую фигуру, от которой тонко вился дым и которая махнула им рукой.
- Гляди-ка, Галчонок, – усмехнулся Костя, – нас с тобой уже встречают!
А часы на панели между тем показывали двадцать минут второго ночи, и от этого брату и сестре стало неловко и стыдно, что их так поздно, а все равно ждали. Костя уверенно нажал на газ, переключив передачу, и их Вольво резко и бодро рванул на верх, въехал на узенькую маленькую парковку. Это был последний рывок за эти два дня трудной и тяжелой дороги, которая наконец-то закончилась.
- Спасибо тебе, дружище, ты вновь нас не подвел! – с теплом и искренней благодарностью обратился Константин к верному кроссоверу, прошедшему очередное испытание дорогой с честью, и ласково погладил рукой по рулю с гордым логотипом Вольво в центре, а Галка по его примеру так же ласково провела рукой по торпеде.
Со стороны это могло выглядеть смешно и нелепо и напомнить эпизод из комедии Чехова, где один из героев, человек безвольный и никчемный, разговаривал со столетним шкафом, но все же брат и сестра Николины были просто людьми чувствительными и сердечными.
Выйдя из машины и вдохнув свежий ночной воздух, Константин потянулся, разминая затекшие за время пути конечности, и испытал огромное от этого наслаждение.
- Ну наконец-то, егхипетская богхомышь! – раздался за спиной насмешливый, чуть скрипучий мужской голос с неповторимым мягким южным акцентом, принадлежащий высокому, худощавому, немного сутулому, уже пожилому хитро улыбающемуся мужчине, поблескивающему в свете слабоватого фонаря лукавыми зелеными глазами и светящему огоньком от сигареты, которую он держал между пальцев.
Одет он был в черные короткие штаны, майку-тельняшку, поверх которой была наброшена фисташкового цвета потертая жилетка свободного покроя, а на голове с большой лысиной, окруженной рядом редковатых наполовину каштановых, а наполовину седых волос, красовалась прикрывающая эту лысину тканевая кепка бежевого цвета.
- Дядя Паша! – Костя улыбнулся и крепко обнялся с ним.
- Заждалисся вас! – начал говорить дядя Паша, попутно крепко обнимая подскочившую Галку. – Ух ты ж как вымахала, гхрафинюшка! Шо, на пароме как усегда стояли?
- Да мы больше в пробках на трассе времени потеряли, чем на пароме, дядь Паш, – устало вздохнул Костя.
- Добрэ, усе потом расскажешь! – махнул рукой дядя Паша и крикнул в сторону раскрытой двери. – Варюха! Гхде ты там застряла, храпака шо ли там даешь? – он вновь повернулся к Николиным. – От не поверите, полчаса назад как почуяла, шо вы уже близко, выгхнала ворота открывать та ждать!
В этот момент из той самой двери, за которой была столовая и кухня, выплыла крупная дородная женщина примерно одного возраста с дядей Пашей, где-то между пятьюдесятью пятью и шестьюдесятью, светловолосая с уложенной на голове венцом косой и с, казалось, вечным старым красным кухонным фартуком поверх зеленого в каких-то узорах летнего платья-халата.
- Ох, батюшки, приехали, слава Богху! – всплеснула она своими крепкими натруженными руками и поспешила к приехавшим.
- Тетя Варяя, – Галка оказалась быстрее и, подскочив к женщине, крепко обняла ее.
- Ну шо, – ухмыльнулся дядя Паша своей фирменной неповторимой ухмылкой, повернувшись к Косте, – от уже седьмой гход подряд, добро пожаловать у “Южное поместье!”.
Супруги Пахом Степанович и Варвара Семеновна Гунько или, как они сами называли себя по-простому, Гуньки были уморительной и в то же время образцовой семейной парой, хоть и не без своих причуд, одной из которых было вечное, почти что всегда безобидное подначивание друг друга по пустякам. А еще это были простые душевнейшие и трудолюбивые люди, главным детищем которых была мини-гостиница “Южное поместье”, большой трехэтажный в форме параллелепипеда крашенный краской нежно-персикового цвета дом на возвышенности, с балкона которого уже со второго этажа была видна, как на ладони, вся простиравшаяся внизу Алушта. Гостиница стояла посреди маленького, но вместительного дворика, в который входили ко всему прочему парковка, беседка, маленький садик, сарайчик и одноэтажная пристройка, где и проживали хозяева.
- Здрасте, теть Варь, – едва Костя успел это сказать, как тут же едва не утонул в крепких объятиях тети Вари.
- Так, Варюха! – грубовато прервал ее, начавшую было говорить что-то, дядя Паша. – Обниматься, целоваться та лясы точить будэ потом. Пусть хоть вещи поднимут у номер та у порядок себя приведут! От баба, сейчас ведь, Гхалка, братца твоего и придушит, а потом не с кем сериалы смотреть будэ!
- Та ты захкроешься сегходня, балабол старый? – стукнула разговорчивого мужа по плечу кулаком тетя Варя, причем кулак ее по одному своему размеру выглядел угрожающе для худого и длинного, как жердь, дяди Паши.
- Иди ужин разогхревай, клуша! – по-хозяйски грубо, но, впрочем, беззлобно повелел дядя Паша. – Так, Костька, Гхалка, давайте вещи доставайте, у верх сейчас понесем!
- Ой, дядь Паш, а мы на каком этаже? – спросила Галка, вытаскивая с заднего сиденья свой большой рюкзак.
- Та на третьем, як обычно, – ответил дядя Паша, вытаскивая из багажника, несмотря на попытки Кости этому воспрепятствовать, тяжелую сумку-холодильник. – Мы вас у десятый номер поселим, а завтра ваших соседей у одиннадцатый та двенадцатый.
- Вау, у нас все-таки соседи будут? – улыбнулся Костя, закрывая машину и беря в руки свой большой чемодан и сумку.
- Агха, и даже не соседи, а соседки! – лукаво ухмыльнулся дядя Паша, шагая вперед, к гостинице. – Целые три молодки из Питера! Так шо будем мы с тобой, Костька, два единственных мужика на усе это бабье царство! Ну, Степка еще присоединяться к нам будэ, и то со своей жинкой.
- Ничего, дядь Паш, – улыбнулся Костя. – Женщины – прекрасные создания, которых надо носить на руках.
- Та-та, только если этих прекрасных созданий не зовут Варварами и они не храпят на усю Алушту по ночам! – хохотнул хозяин гостиницы.
- Я те щас дам храплю, щас так тебе похраплю, запомнишь надолгхо! – раздался с кухни окрик тети Вари.
- А еще если эти прекрасные создания не бьются мокрой тряпкой или сковородкой! – уже менее весело крикнул дядя Паша, но зато теперь не сдержали хохота Костя и Галя, которым, правда сковородка не грозила.
Спустя час, когда уставшие прибывшие более-менее разложили вещи по местам и привели себя в порядок, сходив по очереди в душ и переодевшись, они спустились вниз на вот такой поздний ужин. Ночи были уже теплыми, так что тетя Варя накрыла им стол на улице в беседке. Ну, как в беседке, это была лавка и большой стол в тени винограда, вьющегося по сетке, находящейся на уровне окон первого этажа, и эта территория ничем, кроме крыльца и огораживающих это крыльцо перилами, не ограждалась.