Я задумываюсь лишь на минуту. Мысленно перебираю цитаты классиков. «Любовью все покупается, все спасается» из Достоевского? Или лучше «Тот, кто спасает одну жизнь, тот спасает весь мир» из «Списка Шиндлера» Томаса Кенилли? Все не то… Кажется, Бродский что-то говорил похожее на вручении Нобелевской премии», — морщусь я и, решившись, заявляю:
— На дорогой бумаге, желательно перламутровой, следует написать: «Случилось чудо! Друг спас жизнь друга!».
— И все? — изумляется Марина. — А подпись?
— Там поймут, — хмыкаю я, удаляясь в переговорную. До часа икс, когда вся наша творческая компашка вываливается в онлайн, остается еще несколько минут. И я, подключившись к чату, захожу в Инстаграм. Сразу открываю скандальный пост про Лизу Пирогову и от нечего делать читаю комменты. Кто-то осуждает ее, кто-то возмущается разницей в возрасте любовников, но находятся и такие, кто открыто смеется над Игорем. Самоубийцы! Я еще раз внимательно смотрю на время публикации. Напрягаю память, пытаясь сообразить, где была в этот момент Кира? Я ошибся, говоря Ромке про больницу. В половине десятого мы уже вернулись обратно. И Кира, вооружившись ведром и тряпкой, отмывала следы Мамаева побоища. А учитывая, что таймера в Инстаграме нет, то блогом заведует кто-то другой. И вполне возможно, сама Кира вообще не при делах…
Постепенно, друг за другом на экране появляется моя команда. Каждый интересуется, что у меня с рукой, и лишь одна Танечка Афанасьева с улыбочкой спрашивает, снимаем ли мы психологический триллер или я решил добавить в сценарий немного экшена.
— Приключений мне и в жизни хватает, — улыбаюсь я, с интересом разглядывая Танечку. Красивая баба. Но красота эта рафинированная и бездушная.
«Какой прок от надменной и безбожной красоты?» — писал когда-то Пришвин, и по большому счету я с ним согласен. Но, честно говоря, меня тянет именно на таких баб. С ними проще, чем с живой и обаятельной Шакирой Мансуровой. От одной только мысли о Кире я чувствую резкое желание увидеть ее. Намотать на палец русые непокорные волосы, как когда-то в юности, уткнуться в макушку носом… Танечка что-то говорит, пожирая меня взглядом.
«Раз мы с ней играем главные роли, придется переспать», — с неохотой думаю я.
Основной костяк давно подобран. Вернее, сценарий пишется под нашу шайку-лейку. Помните, как у Рязанова или Захарова? Одни и те же артисты кочевали из фильма в фильм… Вот и мы с режиссером Васей Самойловым, моим старым институтским другом, задумали сделать так же. Естественно, свежей струей добавятся актеры второго плана и незначительные персонажи, но это как специи к основному блюду.
— Ладно, народ, — улыбаюсь я коллегам и единомышленникам. — У меня в сценарии вырисовывается настоящий злодей. Такой, без тормозов. Кого позовем на эту роль? Подумайте до завтра…
— А этот злодей? — вскидывает голубые глазки Танечка. — У меня с ним будут сцены?
— Ага! — ржет Витька Мерцхали. — Обязательно! Он тебя к батарее прикует и трахнет! Леха, включи сцену!
— У нас возрастной рейтинг шестнадцать плюс, — весело отмахиваюсь я, глядя на Танечку многообещающим взглядом.
— То есть пугать можно, а любить нельзя? — хохочут Витька с Самойловым.
— Ладно, народ, — устало замечаю я. — Я тут на обезболивающих. Поеду домой, посплю. А то вместо триллера получите какое-нибудь сраное фэнтези… — треплюсь я как ни в чем не бывало и внезапно ощущаю, как беспокойство стягивает обручем душу. Не знаю, почему и зачем, но я должен срочно повидать Шакиру — мать ее — Мансурову.
— Для сказки, Леха, у нас все готово. Танька — принцесса, ты — принц. Даже без парика сыграешь, — смеется Вася, кивая на мои длинные патлы. — Витька — волшебник. Только Баба-яга нужна. Очаровательная и лохматая…
— Найдется такая, — улыбаюсь я, думая о Мансуровой. Отличный вариант, кстати! Голос есть, фактура чудесная…
— Наглотаешься таблеток и напишешь, — весело добавляет Витька. — Сказки хорошо идут.
— А что ты пьешь, Лешенька? — подает голос мой директор Оксана Валерьевна. Обычно она молчит и что-то записывает в блокнотик. И хоть говорят, что незаменимых у нас нет, но без Оксаны я бы не справился.
— Забыл название, — морщусь я, — но всю ночь проспал как сурок. Вот только сейчас начинает дергать, — замечаю. Моя команда расценивает мое недовольство как конец беседы. Попрощавшись, я первым выхожу из чата и сам не ведаю, как оказываюсь у лифтов. Будто во сне вызываю кабину. А когда через минуту попадаю на восьмой этаж, быстро вхожу в офис «Дизайн ФМ».
— Мне нужна Мансурова, — строго говорю секретарше, сидящей за высокой стойкой. — Срочно.