Blitz создавал свою, принципиально новую сцену, за которой, по мнению устроителей, было огромное будущее вечной популярности и неизбежный мировой успех. Их отличительной чертой было то, что на сцену допускался кто угодно, у кого хватало смелости. И естественно, Depeche Mode были среди подобных смельчаков. Расти Иган был в шоке от того, как модно и современно они звучали, но при этом оставались обычными парнями, незаносчивыми и дружелюбными. К тому же, они звучали практически в унисон с Новыми Романтиками. «Самые приятные, милые, дружелюбные, и открытые ребята, которых я когда-либо встречал,» - говорит Иган, - «Дэйв вообще, казалось, врос в свою девочку.Они везде ходили вдвоем и были поуши влюблены друг в друга. Он всегда говорил: «Я не могу ответить на этот вопрос, нам надо посоветоваться с моей любимой!» Вовсе не такие уж они и простые мальчуганы… Фиг там добьешься от них ответа: «Да, пошли бухать», или «Ага, тусим до утра», больше похоже на «сейчас я схожу домой, поговорю со своей второй половинкой и мы примем решение вместе».
Расти сказал Дэйву, что с легкостью устроит группе концерты в Flicks, его клубе, который набирал обороты, хотя Croc’s все еще занимал лидирующие позиции и был основным в поле зрения Depeche. Они уже становились звездами своих небольших залов.
«На забывайте, что из себя представлял Blitz,» - говорит Расти, - «небольшое заведение для безработных и рабочего класса, выходцы из которых надумали себе наличие таланта и лезли на сцену один за другим. ВсЕ, кто писался на Factory Records, все, кто вскоре попали на Mute, те, которые зародили индастриал, придя к нему из своих будней».
В Croc’s группа постоянно сталкивалась со Стиво. Он был влюблен в Photographic и видел их будущее в числе тех, кто выступал в его клубе с одиозным и вычурным поп-подтекстом. Его ум был занят подготовкой сборника под названием Some Bizarre (Нечто странное), где, в числе прочих, значились творения Soft Cell и Blancmange. Равно как и Расти, он очень любил электронную музыку. Но у Стива вкусы были значительно шире.
«Он думал, что он – гениальный диджей,» - рассказывал Расти, - «Он любил поставить Cabaret Voltaire и рассказывать мне, как они круты, а я ему всегда отвечал: «О да, чувак, взгляни, как они расчистили танцпол! Никого не осталось!» Надо было ставить пластинки, под которые можно танцевать, а он врубал Suicide или Thribbing Gristle и все посетители валили с танцпола в бар, а потом – на выход». На тот момент времени вкусы Depeche Mode были ближе к взглядам Расти, а когда Стиво предложил им издать песню, они обрадовались, но остались в недоумении. «Разве мы странная группа?» - полушепотом интересовался у коллег Винс.
Стиво также хотел, чтобы они подписали с ним договор на выпуск альбома. В добавок к этому он соблазнял их туром с Ultravox. Ситуация могла зайти в тупик, поскольку Стиво нередко работал с Дэниэлом Миллером. В результате началось практически полноформатное противостояние, победу в котором одержал владелец Mute. Он понимал, чего хотят Depeche Mode. Просто выпустить альбом.
Они уважали Стиво и Терри Мерфи, получали кучу предложений от ведущих лэйблов, но с Mute все казалось значительно проще. Договор, основанный на простом рукопожатии, которым они остались довольны, сыграет ключевую роль в жизни каждого из них. Как окажется позже, он станет даже покруче того, что в свое время заключил Сэр Пол МакКартни.
3. Speak And Spell.
Война между Стиво и Дэниэлом Миллером закончилась, когда первому удалось подписать одну из самых значимых групп того времени – Soft Cell. После перезаписи Photographic Depeche Mode были приглашены в студию Blackwing для работы над песней, которой было суждено стать их первым синглом — Dreaming Of Me. Помещение Blackwing представляло собой переоборудованную церковь в Лондонском районе Доклэндс. Ее владелец, Эрик Рэдклифф, был позже увековечен в успешном альбоме Yazoo, Upstairs At Eric’s. Он был одним из немногих специалистов, который сразу подхватил моду на синтезаторную музыку и был рад предоставить группам возможность экспериментировать.
Дела пошли лучше, чем кто-либо ожидал. И чем удачнее продвигалась карьера, тем сложнее становился выбор, перед которым вставали музыканты. Дэйву очень нравилось учиться в колледже и у него, наконец, стало это получаться. К тому моменту он получил награду Британской Общественности, что означало, в первую очередь, путевку к удачной карьере дизайнера витрин в Лондоне. Учебу он никак не мог закончить, продолжая брать выходные за свой счет для того, чтобы репетировать с группой. Чего же он добился? Его выгнали. Поначалу Дэйв, несомненно, переживал, но, обзаведясь работой помощника в магазине Джона Льюиса на Оксфорд Стрит, успокоился и продолжил зарабатывать деньги на группу. Мартин успешно работал в банке, Энди был страховым агентом, и на тот момент, можно сказать, они были прекрасно устроены. Бросить работу или потерять свое место из-за постоянных выходных и отгулов было огромным риском… Как оказалось, переживания эти были пусты и неоправданны.