Сергей, нахмурившись, разглядывал кружку в руках.
– Отработаешь под фонограмму, никто и не заметит. А? Плачу по двойному тарифу! – не сдавался организатор. – И место в штате на оставшуюся неделю! Я тебя этими заказами завалю! Будешь как сыр в масле кататься!
Работа Сереге была нужна. Но прыгать в чулках и девчачьем платьице – как-то не комильфо…
«А с другой стороны, – размышлял актер, – надо уметь играть любые роли!»
– Да черт с ним! Умеешь ты уговаривать, Николаич!
В час икс Серега, намарафеченный и одетый в синий снегурочный тулупчик, стоял у входа в «Березово-Парк», местный гостиничный комплекс, где проходил корпоратив «Энергосбыта». Белоснежные чулки, доходящие кружевной резинкой до самых семейных трусов, совершенно не спасали от холода. В декоративных белых сапожках нога помещалась с трудом, поэтому места для теплого носка не хватило.
Короткий синий тулупчик, расшитый блестящими снежинками, едва доходил до колен, не скрывая длинные, синеющие ноги актера. Серега стоял на крыльце, обхватив плечи руками, изящно сжимая сигарету в одной из них.
Дед Мороз должен был приехать с минуты на минуту, потому Снегурка курила в ожидании.
Со стороны за ней наблюдало двое подвыпивших мужчин полуприличной наружности.
– А неплоха чертовка? Ножки-то, ножки какие, глянь!
– Ага. И коса длинная.
– Настоящая русская красавица!
– Не то слово! Гляди, как я с ней замучу, – самодовольно улыбнулся один из них.
– Ну-ну, – с усмешкой произнес второй. – Погляжу, как она отошьет тебя. Такая красотка.
Хищной походкой сорокаградусный Казанова подошел к Снегурке и томно произнес:
– Мадам, вашей маме зять не нужен?
И смачно ущипнул «красотку» за ближайшее полупопие.
Снегурочка засмущалась, похлопала глазками, на щечках проявился яркий румянец. Малиновые губки разомкнулись, и, опешивший от такого обращения, Серега грубым, охрипшим от холода голосом произнес:
– Слышь, мужик, ты что, охренел?!
А после с силой вдарил по раскрасневшейся морде ловеласа.
Спустя полчаса Снегурка, донжуан и его товарищ, полезший разнимать драку, тряслись в промерзшем полицейском бобике.
– Вот тебе и выступил на корпоративе, – сокрушался Сергей.
Левый его глаз заплыл от наливающегося синяка, макияж был безнадежно испорчен, белоснежные снегурочьи чулки изорваны. В руках актер держал грязный парик, больше похожий теперь на старую мочалку.
Патрульные выгрузили честную компанию у отделения, передали в крепкие руки дежурного, помогли расположить всех троих в комфортабельном обезьяннике и удалились, отпуская шуточки в адрес колоритной троицы.
Ночь Серега провел в отделении, ютясь на узкой лавке и выслушивая извинения от трезвеющей парочки сокамерников.
Градиент красноречия их постепенно бледнел по мере трезвения и ближе к утру от стандартного «я тебя уважаю» они перешли к «ты это, мужик, извини, если что».
С утра взмыленный и встревоженный Валерий Николаевич прилетел в участок, переговорил с начальником и забрал Серегу, отдав в качестве выкупа весь гонорар от несостоявшегося выступления.
Отогревшись в теплом внедорожнике шефа и в два глотка выпив кофе из одноразового стаканчика, Серега твердо решил, что в подобные авантюры он больше никогда не влезет! Ни за какие коврижки!
Валерий Николаевич все понял без слов. А потому уверил ценного сотрудника, что таких подстав от него больше не будет.
Прошел год.
Сергей готовился к предновогодней неделе, подшивал нарядный тулуп Деда Мороза, когда неожиданно зазвонил телефон.
– Да, Валерий Николаевич, слушаю.
– Алло! Сережа? – обреченно и коротко выдал шеф. – Выручай…
Бегущий по мандаринам
Сергей Ларин
vk.com/serzhlarin17
– Ну что, опять вдвоем Новый год встречать будем? – спросил Андрей у девушки на картине и улыбнулся.
Все к тому и шло и нисколько его не огорчало. Это был далеко не первый их Новый год в таком формате. Ему казалось, он рисовал ее всю жизнь. Сначала – в голове, это были какие-то легкие штрихи и силуэты, потом появились цвета, краски, выражение глаз, мимика… Чем глубже и точнее он вдавался в подробности, тем больше она отличалась от всех других женщин, с которыми приходилось ему общаться в повседневной жизни.
Однажды Андрею даже показалось, что он увидел ее в толпе. Завязался роман, и они поженились. Но очень скоро он понял, что ошибся. К тому времени Андрей уже понемногу начал писать свои первые картины на холсте, под заказ, и жить за счет гонораров. Но самой главной картиной оставалась та, которая десятки лет рисовалась где-то глубоко в подсознании и уже просилась наружу. После развода с женой были другие женщины, на ночь или на год, но они и близко не были похожи на женщину с его картины, ни одна. Смирившись с тем, что в жизни таких просто не бывает, Андрей решил написать ее сам, своей рукой.