Выбрать главу

Кризис просветительской мысли в Европе привел не только к либерализации, но и к христианизации общественной мысли. Если либералы пытались переосмыслить радикально-демократические идеи просветителей, то католические мыслители их безоговорочно отрицали. Произведениями Жозефа де Местра, Ф. Р. Шатобриана, Л. Бональда и др. католическая церковь как бы брала реванш за удары, нанесенные по ней в XVIII в. просветителями, а позже французскими революционерами. Если католическая церковь стояла во главе европейской контрреволюции[11], то иезуиты при всей шаткости их официального положения фактически возглавляли католическую реакцию в Европе.

В России идеи Просвещения ассоциировались с европеизмом как таковым и далеко не всегда получали революционное звучание. Между тем общеевропейский кризис просветительской мысли затронул и Россию. С одной стороны, он проявился в выступлении «старших архаистов»[12], а с другой – в попытках обрести новые европейские ориентиры. Относительный успех А. С. Шишкова и его последователей в 1800-е гг. отчасти объясняется образовавшимся «вакуумом» европеизма в русской культуре, который быстро заполнялся иезуитами, допущенными Павлом I в столицы и создавшими в России целую сеть учебных заведений[13]. Вместе с тем иезуиты были сильно ограничены в проповедях собственно католических идей. Обращение православных дворян в католицизм хотя и имело место, однако не только не поощрялось, но даже преследовалось правительством. Особенно строго за этим следили в учебных заведениях[14]. Поэтому отцы-иезуиты вынуждены были делать вид, что ограничиваются лишь общеобразовательными предметами. Легально преподавать католицизм они не могли, а православных священников допускали в свои учебные заведения крайне неохотно. В результате образование, получаемое их учениками, носило подчеркнуто светский европейский характер, и многие выпускники, как, например, будущие декабристы В. Л. Давыдов или А. П. Барятинский, в религиозном отношении отличались вольномыслием. Таким образом закладывалась основа для восприятия европейских либеральных идей.

Иезуиты, как и французские эмигранты, бежавшие в Россию от революции, вместе с проклятиями в адрес революционной Франции несли с собой классическую французскую культуру. Не энциклопедисты, а французские классики XVII в., как правило, составляли основу литературных курсов в их учебных заведениях. С произведениями Вольтера, Руссо, Дидро и др. будущие декабристы знакомились в библиотеках своих отцов – вольнодумцев екатерининской поры. Все это вместе составляло прочный культурный фундамент и воспринималось не как чужое, а как свое, а негативное отношение к Французской революции не только не затрагивало сферу культурного фундамента, но, напротив, оборачивалось представлением о том, что современные французы ниже собственной культуры и не могут правильно пользоваться ее плодами. Н. И. Тургенев в 1812 г. считал, что Французская революция произошла «от искаженной образованности, от ложного просвещения» и призывал всех «вооружиться против, так сказать, переродившегося народа Французского (курсив мой. – В. П.[15].

Но не Французская революция и тем более не поток эмигрантов из Франции пробудил русскую молодежь к активной политической деятельности. Главную роль сыграли, конечно, наполеоновские войны и особенно война 1812–1814 гг. О влиянии военных событий на будущих декабристов речь пойдет в первой главе. Эта война имела свои особенности. Главный враг в лице Наполеона вызывал не только, может быть даже не столько ненависть, сколько зависть и желание подражать. Пушкинское «мы все глядим в Наполеоны» очень точно передает тайные стремления многих молодых людей в России того времени. Человек без рода и племени, не рассчитывающий ни на что, кроме собственных сил и таланта, стал вершителем европейской политики. Без учета наполеоновского «мифа», который будоражил многие умы, трудно понять многие планы и намерения декабристов, не говоря уже о том, что сами они были среди творцов этого мифа. Этому посвящена вторая глава книги.

Итак, война 1812 года и наполеоновский «миф» стали общими факторами, повлиявшими на нравственный облик целого поколения. Но дальше, по мере того, как это поколение развивалось и мыслило, в нем выделялись яркие личности с особым мышлением и оригинальными идеями. Об этих людях и пойдет в речь в остальных главах.

Считаю приятной обязанностью выразить благодарность Валерии Викторовне Биткиновой за неустанную помощь, оказываемую мне на протяжении многих лет.

вернуться

11

Шебунин А. Н. Европейская контрреволюция в первой половине XIX века. Л., 1925.

вернуться

12

Тынянов Ю. Н. Архаисты и Пушкин // Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. М., 1968; Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Споры о языке в начале XIX в. как факт русской культуры // Уч. зап. Тартуского ун-та. 1975. Вып. 358 (Труды по русской и славянской филологии XXIV).

вернуться

13

Морошкин Михаил, священник. Иезуиты в России с царствования Екатерины II до нашего времени. СПб., Т. 1–2. 1967–1970; Самарин Ю. Ф. Иезуиты и их отношение к России // Самарин Ю. Ф. Сочинения. М., 1887. Т. 6; Lutterote H. La Russie et les jésuites de 1772 à 1820 d’après documents inédits. Paris, 1845; Tolstoy Dm. Le catholicisme romain en Russie. Paris, 1864. T. 2; Инглот Марек. Общество Иисуса в Российской империи (1772–1820 гг.) и его роль в повсеместном восстановлении Ордена во всем мире. М., 2004.

вернуться

14

Rouët de Journel V-J. La compagnie de Jésuis en Russie. Un collège des Jésuites à Saint– Pétersbourg. 1800–1816. Paris, 1816; Ларионова Е. Судьба иезуитских школ в России в 1810-е годы // Россия Russia. Культурные практики в идеологической перспективе. Россия, XVIII – начало XIX века. М.; Венеция, 1999.

вернуться

15

Архив братьев Тургеневых. Вып. 3: Дневники Николая Ивановича Тургенева за 1811–1816 годы. Т. 2. СПб., 1913. С. 202.