(Входит Ланг.)
Л а н г. От его императорского величества.
А р а к ч е е в. Где они? Где?
К р а с о в с к и й. Тройки...
Л а н г. Тройка? Я точно приехал на тройке, ваше сиятельство. Его величество приказали арестовать известных вам лиц, уличенных в злодейских умыслах, взять унтер-офицера Шервуда и сначала исследовать подробно. Первыми должны исчезнуть Пестель и Сергей Муравьев-Апостол. Вот пакет на имя вашего сиятельства. Когда прикажете отправиться?
ЗАНАВЕС
КАРТИНА II
Имение Стрешневых. Гостиная в их доме. Маскарад. Стрешнев без маски, в мундире, Марина в домино и Софья в костюме албанки.
С т р е ш н е в. Марина, ты довольна? Ты всегда любила рождественские праздники и маскарады. Улыбнись же, сестренка. Ну!
С о ф ь я. Дело в том, что Мишель не приехал, как обещал.
С т р е ш н е в. И ты печальна? Веселись, пока свободна, скуку узнаешь после свадьбы. Подумать только, что такую прелесть, как ты, живую, румяную, свежую, какая-нибудь усатая гора будет увозить с бала и мучить ревностью.
М а р и н а. Ты забываешь, что у Мишеля нет усов и он так же тонок, как Софи, к тому же, совсем не ревнив.
С т р е ш н е в. Не верь, милая, - мы все не ревнивы, пока не женимся. Ну, маску, живо!
М а р и н а. Нас никто не узнает?
(Музыка.)
С т р е ш н е в. Никто, кроме меня. Только я знаю, что за шалунья в оборках спрятана.
(Софья и Марина надевают маски. Входит Аннет в костюме Психеи - в длинной тунике и с крылышками.)
С т р е ш н е в. Все боги спустились с Олимпа! Как ваше имя?
А н н е т. Я - Психея, душа.
С т р е ш н е в. О, тогда возьмите мою руку и, как Данте, через ад введите в рай.
А н н е т. Рай открыт для избранных. (Стрешнев наклоняется и тихо говорит ей.) Злой, замолчите, или я покину вас. (Стрешнев и Аннет уходят.)
М а р и н а. Я всегда слышу скрипку Фомушки в оркестре. Как должно быть противно играть для тех, кто может продать его. Когда он играет...
С о ф ь я. Или поет Сергей Иванович...
М а р и н а. Тогда ничего не хочется. Только бы сесть, опустить руки и ни на что не смотреть. Софи, мне скучно. Ах, если бы обвалился потолок и раздавил всех и меня тоже. Но этого не будет.
С о ф ь я. Конечно, что за глупости ты говоришь. Дом совсем новый.
(Входит капуцин.)
М а р и н а. Души ловите, отец мой?
К а п у ц и н. Увы, дитя, нет истинно верующих. Если б вы избрали меня, дабы я мог вести вас к спасенью. Дайте вашу ручку. (Целует руку Марины.) О, что это были бы за исповеди!
М а р и н а. Во время вальса, отец мой, я готова послушать вас.
С о ф ь я. Мы обе.
К а п у ц и н. Когда б была услышана молитва бедного монаха, то я всю жизнь только бы и делал, что исповедывал вас по очереди.
(Марина, Софья и капуцин уходят.)
П а с т у ш к а (вбегая). Grand-rond! Grand-rond!
(Входит Сергей и Матвей Муравьевы.)
С о ф ь я (пробегая). За вами песня о "Кресте и розе".
С е р г е й М у р а в ь е в. Если вы этого требуете. (Матвею, когда комната пустеет.) Что пишет отец?
М а т в е й М у р а в ь е в. Ничего нового. Император Александр умер, Николай занял его место.
С е р г е й М у р а в ь е в. Мы ждали Александра на смотр - и он не приехал, мы хотели убить его - и он умер спокойно в Таганроге, а вместо него сел другой. Мне это не нравится, Матвей. Почему Александр не приехал на смотр? Донос это или неудача?
М а т в е й М у р а в ь е в. Если б был сделан донос, нас всех давно бы арестовали.
С е р г е й М у р а в ь е в. А может быть, и нет, выждали бы, чтоб взять уже наверное. Я думаю по возвращении созвать совещание членов нашего Общества, чтоб решить, когда начинать. Я чувствую, что это нужно и немедленно, сейчас, - иначе будет поздно.
М а т в е й М у р а в ь е в. Почему мы сейчас более готовы, чем когда-либо, чтобы действовать? Где Бестужев?
С е р г е й М у р а в ь е в. Он в Василькове. После завтра там полковой праздник, на котором мы должны быть. Я веду свой батальон в Васильков и по дороге зашел повидаться с тобой.
М а т в е й М у р а в ь е в. Значит, Бестужев еще что-нибудь оставил в душе моего брата для меня.
С е р г е й М у р а в ь е в. Он никогда ничего не брал у тебя. Кажется, перерыв между танцами. Скрипка. Фомушка играет один.
М а т в е й М у р а в ь е в. Здесь плохо слышно.
С е р г е й М у р а в ь е в. Когда я его слушаю, ко мне приходят странные мысли. Мне кажется, мы немного понимаем друг друга. Он крепостной, я свободный, но и мне, как ему, иногда хочется сказать: я хочу. Вопреки всему в мире, всем обязанностям и долженствованиям.
М а т в е й М у р а в ь е в. Ты всегда и во всем склонен к мятежу. Я подойду поближе.
(Матвей Муравьев уходит. Входит Марина.)
М а р и н а. Вы? Вы здесь?
С е р г е й М у р а в ь е в. Я узнал вас сразу, несмотря на маску.
М а р и н а. Как душно в ней. (Снимает маску.) Я очень рада. Вы давно не были у нас. Вы слышите, что он играет? Что он говорит?
С е р г е й М у р а в ь е в. Он говорит, что мне не надо слушать его.
М а р и н а. Почему он так играет сегодня? Я не могу ни танцовать, ни думать. Мне почему-то страшно и радостно.
С е р г е й М у р а в ь е в. Это песня не любви, а ненависти.
М а р и н а. Вы сердитесь? Не надо, не надо, я так люблю вас.
С е р г е й М у р а в ь е в. Вы любите меня? Зачем вы это говорите?
М а р и н а. Почему вы так меня мучаете? Вы не были таким прежде. Вы никогда не смотрели на меня так странно и строго.
С е р г е й М у р а в ь е в. Если б вы знали цену этой строгости. Марина, я говорил с вами о революции, и вы умели хранить нашу тайну, но вы видели во мне Брута. Вы любите его, а не меня. Я не Брут, я только офицер русской армии и больше ничего.
М а р и н а. Нет, нет, я не думала о Бруте. Я всегда чувствую, даже не глядя на вас, нравится вам или нет то, что я делаю. Но сейчас я боюсь, я не понимаю вас, но не говорите мне строго, - ведь я так люблю вас.
С е р г е й М у р а в ь е в. Молчите... молчите... (Обнимает Марину и, наклонившись, целует ее в губы.)
М а р и н а. Не надо. Да... Я тоже не хочу, чтоб вы говорили...
С е р г е й М у р а в ь е в. Вам первой, вам единственной я так много мог бы сказать, слишком много, моя дорогая, поэтому лучше молчать.