Л е в а ш е в. Что вы сделали! Вы погубили себя! Но, может быть, вы все же подумаете и напишите ответы?
С е р г е й М у р а в ь е в. Вы лжете, Шервуд жив. Он здесь в каземате, чтоб подслушать мои мысли.
Ш е р в у д (из-под нар). Тут, тут, господин подполковник, все время тут. Словно мышка, под лавочкой скребусь тихонечко: скрап... скрап...
Л е в а ш е в. Он бредит, придется подождать. (Уходит.)
Ш е р в у д. Все с мышками... с мышками... (По полу пробегают силуэты крыс и с писком исчезают в углу. Шервуд клубком выбегает из-под нар и садится на край их.) А вот я допрошу. Я тут лежу да подслушиваю. Все знаю, и государь узнает.
С е р г е й М у р а в ь е в. Как они ушли? Здесь нет двери.
Ш е р в у д. Щелочка там. На то и власть, чтоб в щелочки всюду, всюду...
С е р г е й М у р а в ь е в. Неужели нельзя вас убить? Степан промахнулся?
Ш е р в у д. Что вы-с?.. Стрелок хороший. Пистолет к виску приставил: раз - и нет Шервуда. Но я теперь в бессмертие верую.
С е р г е й М у р а в ь е в. Подлость бессмертна!
Ш е р в у д. А вы думаете: нет? И почему такие слова жесткие. Верность... Верность власть имеющим.
С е р г е й М у р а в ь е в. От верности до подлости один шаг.
Ш е р в у д. Истину сказать изволили. Никак тут не определишь. Тоже щелочка - и не видать.
С е р г е й М у р а в ь е в. Зачем вы садитесь так близко?
Ш е р в у д. Отвращение питаете? Да у меня проволочка, мысли ваши вынуть ею хочу и государю снесу на тарелочке. Ведь одни надежды. Они такие прозрачные, как кленовые листья осенью. А ведь ничего не будет-с. Все меняется, а человек нет. И свободы не будет...
С е р г е й М у р а в ь е в. Я убью тебя!
Ш е р в у д. Снова рожусь, как феникс. Думаете: Алексеевский равелин падет? Постоит, а в нем посидят. Думаете: человек свободу получит? Прежде убежал - да в лесах скрылся,
а теперь бежать некуда, земля-то все меньше становится. Человеку нельзя шагать вперед без удержу, - беспокойства много. Вот его равелинами и успокаивают. И вы бы то же делали.
(Сергей Муравьев вскакивает и хватает Шервуда за плечи. Его цепь, гремя, падает на пол.)
С е р г е й М у р а в ь е в. Лжешь! Лжешь! Россия будет свободной. Я верю, я знаю. А если нет - надо уничтожить мир. Алексеевский равелин падет.
Ш е р в у д. Когда? Когда весь мир падет?
С е р г е й М у р а в ь е в. Да, да, когда встанут мертвые.
(Он выпускает Шервуда и останавливается, прислонившись к стене. Белые нити паутины скользят через каземат.)
Ш е р в у д. А они не встанут.
С е р г е й М у р а в ь е в. Но встану - я! Откуда эти нити? Они опутывают так крепко.
Ш е р в у д. А вы бы легли. Так вредно. Ну, вот и хорошо. Я и допрошу. За ручку возьму тихонько, а вы отвечайте.
С е р г е й М у р а в ь е в. Свеча упала. Мой мундир горит и жжет до костей руку. И огонь бежит... бежит...
Ш е р в у д. Искорка. Я погляжу.
(Шервуд наклоняется, а когда поднимается, Сергей Муравьев видит перед собой тюремного врача.)
В р а ч. Простите, я взял вас за раненую руку.
С е р г е й М у р а в ь е в. Зачем он здесь? Неужели он не может умереть?
В р а ч. Здесь никого нет. Это все от лихорадки. Государь прислал меня к вам. Он очень озабочен вашим здоровьем.
С е р г е й М у р а в ь е в. Он хочет сохранить меня для казни?
В р а ч. Бог с вами. Вы больны. (Тихо.) Государь изволил сказать, что не прольет крови.
С е р г е й М у р а в ь е в. Тогда бескровно. Дайте. Мне все равно. (Врач подает ему лекарство.) Я буду спать от него?
В р а ч. Это от лихорадки. Мне не приказано...
С е р г е й М у р а в ь е в. Вылечить меня, пока я не дам показаний?
В р а ч. Ради бога, тише. Я должен итти. Семен, поправь свечу, она нагорела. (Врач уходит. Часовой подходит к столу.)
Ч а с о в о й. Ишь, как полыхает. Как бы стена не загорелась.
С е р г е й М у р а в ь е в. Она каменная.
Ч а с о в о й. Решетка расплавится.
С е р г е й М у р а в ь е в. Но я не могу бежать. Почему ты отворачиваешься? Почему не смотришь прямо?
Ч а с о в о й. Ты обманул меня.
С е р г е й М у р а в ь е в. В чем? Я не знаю тебя.
Ч а с о в о й. Не знаешь? Я был постоянно около тебя, но ты говорил на чужом языке.
С е р г е й М у р а в ь е в. Это ты, Гульбин?
Ч а с о в о й. Я. Признал? Посмотри.
С е р г е й М у р а в ь е в. Что это?
Ч а с о в о й. Сумочка.
С е р г е й М у р а в ь е в. Зачем?
Ч а с о в о й. Я ее тебе на шею повешу. Вот так.
С е р г е й М у р а в ь е в. Как тяжела она! Как будто меч входит в сердце. Мне нечем дышать.
Ч а с о в о й. Ты пойдешь со мной... со мной... (Он делается все меньше и меньше и как будто уплывает, не двигаясь, вглубь каземата.)
М а р и н а (за сценой). Я хочу войти.
П а ш к о в (за сценой). Окно узко.
М а р и н а. Это дверь. Помоги мне. Какая тяжелая.
(Решетка окна раздвигается и достигает пола. За окном показываются деревья с огромными лиловыми вишнями, которые горят и покачиваются с металлическим звоном.)
М а р и н а. Как тепло. Вишни большие, как лиловые мячики. Едва качаются. (Входят Марина и Пашков.) Мой друг, вы тоже осудите меня?
С е р г е й М у р а в ь е в. Нет, моя дорогая, нет, моя любимая. Ты забыла?
М а р и н а. Я ничего не помню и не хочу помнить. Ты не знаешь любви.
П а ш к о в. Я ребят собрал здесь, у крепости. Пойдем. Вот и котомку принес вам.
С е р г е й М у р а в ь е в. Что в ней?
М а р и н а. Подожди. Когда я шла после смерти брата к пруду... я хотела взглянуть туда вглубь. Все бело, лед горит, а вода синяя, темная. Я подошла, а Пашков у края сидел. Там, в глубине, звезды плавали и вдруг хлынули с неба, как ручей серебра. Пашков подставил котомку, а я руки. Они теплые, серебряные, падали, цеплялись за платье. Вот посмотри - у меня на рукаве, а у него в шапке.
С е р г е й М у р а в ь е в. Дай мне руки, наклонись, здесь темно, я не вижу тебя.
П а ш к о в. В ворота стучат.
С е р г е й М у р а в ь е в. Это семеновцы. Мертвые встают!
П а ш к о в. Разбивают ворота. Мир бунтует! Воля пришла, Сергей Иванович!
(Шум и удары.)
С е р г е й М у р а в ь е в. Я не увижу ее, Марина. Мои руки скованы. Я не могу подняться.
М а р и н а. Я люблю, люблю тебя. Ты не увидишь, но ты уснешь. (Марина целует Сергея Муравьева и опускает его голову на изголовье. Свеча гаснет, а когда она вспыхивает, один часовой стоит у дверей. Входит Левашев.)