С е р г е й М у р а в ь е в. Тогда продолжай, как прежде. Говори больше с ними, говори, что все созданы равными, что свобода - прирожденное условие жизни человека.
П а ш к о в. Эх, ты, воля, волюшка! Нету краше тебя на белом свете. Уж вы, ваше высокоблагородие, как мы дело свое сделаем, меня отпустите. И земли не возьму. Я ведь давно хотел с бегунами уйти. Вот народ-то настоящий никаких властей им нету. Утром посох в руку и марш, куда глаза глядят, - нет тебе начальства, ни царя, ни фельдфебеля.
С е р г е й М у р а в ь е в. Над тобой только небо, за тобой только путь пройденный. Сам себе царь и подданный. Как сделаем свое дело, Пашков, пойдем с бегунами.
П а ш к о в. Хорошо будет, ваше высокоблагородие, я вам и котомку донесу.
С е р г е й М у р а в ь е в. А пока действуй, как я говорил тебе.
П а ш к о в. Слушаюсь. Будьте здоровы, ваше высокоблагородие. (Уходит.)
С е р г е й М у р а в ь е в. Все бывшие семеновцы, князь. Когда наш полк расформировали в 20-м году за бунт, их вместе со мной назначили в Черниговский полк, и, как видите, это наши лучшие пропагандисты среди солдат.
Кн. Т р у б е ц к о й. Вы слишком откровенны с ними, Сергей Иванович.
С у х и н о в. Солдаты не выдадут, скорей офицеры тыл повернут.
Б е с т у ж е в. Они слишком любят Сережу, чтоб донести.
С у х и н о в. А все-таки, Сергей Иванович, Щур рот обтер, прежде чем к вам прикоснуться. Вот они всегда так - обтираются
тряпочкой, прежде чем подойти к вам. Настоящих вы не увидите.
С е р г е й М у р а в ь е в. Да, да, трудно уничтожить эту борозду между нами, давнюю, застарелую, между мужиком и барином, солдатом и командиром. Но я хочу стереть ее, несмотря ни на что. Если не сумею - вина моя. Ведете ли вы пропаганду среди солдат, князь?
Кн. Т р у б е ц к о й. Армия должна быть только орудием переворота. Солдаты все равно не поймут своей выгоды.
С е р г е й М у р а в ь е в. Нам не легко будет сговориться. Мы считаем необходимым соединение нашего Южного Общества с вашим Северным, но не можем итти на большие уступки. Наша ближайшая цель - учреждение в России республики, дальнейшая - объединение всех славянских народов в федеративный союз.
Кн. Т р у б е ц к о й. План республиканского устройства написан Пестелем, и я хотел бы познакомиться с ним до съезда.
С е р г е й М у р а в ь е в. Миша, дай князю "Русскую Правду" Пестеля. Она у меня в кабинете.
Б е с т у ж е в. Вы уступите нам, князь. О Пестеле скажет каждый: кто устоит против тебя?
С е р г е й М у р а в ь е в. Это человек блестящего ума, человек, который смотрит в будущее и будет жить, когда мы умрем.
Кн. Т р у б е ц к о й. Как Вашингтон или как Бонапарте?
С е р г е й М у р а в ь е в. Как Вашингтон, потому что в России никогда не будет жить Бонапарте.
(Кн. Трубецкой и Бестужев уходят.)
С у х и н о в. Не надеюсь на этих гвардейцев. Эполеты пожалеют да крестики. Хоть и тиран награждал, а все лестно знак холопства носить. Амуры плацпарадные!
С е р г е й М у р а в ь е в (смеясь). Благодарю вас.
С у х и н о в. Простите, я забыл, что вы служили в гвардии. Ну, да вы же знаете, что к особой категории принадлежите. Только верить в них меня не заставите.
С е р г е й М у р а в ь е в. Верить в них нет необходимости. Союз с ними нам нужен для переворота, но не далее. А там, посторонитесь, ваше превосходительство...
С у х и н о в. Чтоб на ножку не наступили. Кстати, идет Шервуд. Вы знаете его?
С е р г е й М у р а в ь е в. Нет. Ко мне прислал его Вадковский. Он в восхищении от такого умного солдата. Но я думаю прежде посмотреть.
С у х и н о в. Мне кажется, он нам не годится. Впрочем, поговорите, пощупайте.
(Сухинов уходит. Входит Шервуд.)
Ш е р в у д. Простите, господин подполковник, ваш денщик послал меня сюда.
С е р г е й М у р а в ь е в. Очень рад вам. Садитесь. Мне говорил о вас Вадковский.
Ш е р в у д. Я многим обязан его вниманию.
С е р г е й М у р а в ь е в. Я слышал, вы получили образование?
Ш е р в у д. Техническое. Родители мои смотрели на воспитание односторонне. Они были люди с большими средствами, но ведь это не дает просвещенного взгляда. Вообще деньги зло, хотя и не всегда. Неисчислимые бедствия разрушили наше благосостояние, и вот, как видите, я в этом мундире, можно сказать, рабском, имея душу, созданную хотя и для малых дел, но все же для пути иного.
С е р г е й М у р а в ь е в. Я понимаю, как должно быть вам тяжело сносить грубое обращение, не имея даже надежд на скорый исход.
Ш е р в у д. Ежедневно подвержен унижению. Вам этого сносить не приходилось по благосклонности к вам фортуны, а мне ежечасное напоминание о том, что я есмь, что не там родился, где следует. И потому тронут безмерно и счастлив, что вы обратились ко мне, как к равному. Этого нельзя забыть, мы должны ценить оказываемое нам великодушие.
С е р г е й М у р а в ь е в. При чем здесь великодушие? У меня к вам дело, Шервуд.
Ш е р в у д. Слушаю с величайшим вниманием и готов на все, что в моих силах.
С е р г е й М у р а в ь е в. Мой знакомый, помещик Давыдов, имеет мельницу в своем имении Каменке, и ему нужен техник, чтоб привести ее в порядок. Не возьметесь ли вы за это?
Ш е р в у д. Как мне благодарить вас? Собственно, если условия подходящие, зачем отказываться. Нужно заботиться, чтоб деньги, затраченные на мое образование, пустить в оборот, в погоню за монетой.
С е р г е й М у р а в ь е в. Я напишу вам письмо к Давыдову. Позвольте узнать ваше имя.
Ш е р в у д. Иван Эдуардович. Сочетание немного не подходящее. Собственно, Джон, а не Иван. Но мы в России давно, мы из Гулля. Мой отец торговал кожами, вот мне и пришлось эти кожи испытать на собственной. Только тем и утешаюсь, что каждый человек вчера Цезарь, а ныне "прах и им замазывают щели", как сказал Шекспир, мой соотечественник. Да-с, утешение единственное, что все пойдут на замазку - и талант, и гений, а с ними и Шервуд Иван Эдуардович, человек, которого не видно. Принадлежу к этому разряду-с.