При Смоленске в составе Московского гренадерского полка, входившего в 8-й пехотный корпус Бороздина, сражался И. С. Повало-Швейковский{73}.
А. Н. Муравьев после Смоленского сражения находился в арьергарде под командованием генерала Коновницына. Под Гридневом 3 сентября он был «действующим лицом в отражении кавалерийской атаки, которую французы произвели на арьергард».
«В ночь на 23 число арьергард наш после жаркого дела отошел в ночь к Колоцкому монастырю. Поутру рано открылось нам великолепное зрелище всей огромной французской армии, построенной в боевом порядке… Но это необыкновенное зрелище скоро обратилось для нас в смертоносную битву. Усиленный неприятельский авангард наступал на нас стремительно, а мы шаг за шагом, с большим уроном, уступая свою местность, принуждены были постепенно и в порядке отступать и, находясь непрестанно в огне, должны были к вечеру соединиться и войти в состав главной армии, уже построенной в боевом порядке на новом месте, при с. Бородине»{74}.
В первые же дни войны флигель-адъютант ротмистр С. Г. Волконский получил ряд заданий, которые успешно выполнил. Это были поездки в расположение полков Войска Донского, проверка готовности к обороне крепости Динабург и наиболее ответственное и опасное — поездка с секретным пакетом к главнокомандующему 2-й армией Багратиону. В пакете содержалось высочайшее распоряжение: идти на соединение с 1-й армией. Волконскому предстояло пробираться через районы и города, которые могли уже быть заняты неприятелем. В середине июля 1812 г. после поездки во 2-ю армию Волконский получил приказ отправиться в летучий отряд генерала Ф. Ф. Винценгероде, где его назначили дежурным штаб-офицером Казанского драгунского полка. В задачу входило нападать на тылы неприятеля. «Мы шли параллельно большой Смоленской дороге, — вспоминал Волконский, — и старались тревожить, где могли по слабым силам нашего отряда, хвост французской армии»{75}.
В формулярном списке Волконского отмечено: «Был в действительных сражениях во 2-й западной армии при с. Могильно и Дашкове в летучем отряде генерал-лейтенанта барона Винценгероде; 7 августа при г. Витебске»{76}.
БОРОДИНСКОЕ СРАЖЕНИЕ
7 сентября 1812 г. на Бородинском поле между русской и наполеоновской армиями разыгралось величайшее сражение. Отражая нашествие завоевателя, русская армия с исключительным воодушевлением, упорством и мужеством билась с французской.
Очень много будущих участников тайного общества героически сражалось при Бородине.
Ф. Н. Глинка 6 сентября почти целый день провел на колокольне в селе Бородине, наблюдая за противником. «Оттуда в зрительную трубу — все как на ладони!» Французы строили укрепления против правого фланга русской армии. «Общее мнение было, что неприятель для того огораживает левое крыло свое, чтобы свести все войска» против русского левого фланга и «с сугубым усилием ударить» по нему. «На середине также ожидали нападения».
Ф. Н. Глинка прекрасно описал ночь накануне сражения: «Все ожидали боя решительного. Офицеры надели с вечера чистое белье; солдаты, сберегшие, про случай, по белой рубашке, сделали то же. Эти приготовления были не на пир! Бледно и вяло горели огни на нашей линии, темна и сыра была с вечера ночь на 26 августа… Я слышал, как квартирьеры громко сзывали к порции: «Водку привезли; кто хочет, ребята! Ступай к чарке!» Никто не шелохнулся… слышались слова. «Спасибо за честь! Ни к тому изготовились, не такой завтра день!..» К утру сон пролетел над полками.
Я уснул, как теперь помню, когда огни один за другим уже снимались, а заря начала заниматься. Скоро как будто кто толкнул меня в бок. Мнимый толчок, вероятно, был произведен сотрясением воздуха. Я вскочил да ноги и чуть было не упал опять с ног от внезапного шума и грохота. В рассветном воздухе шумела буря. Ядра, раскрывая и срывая наши шалаши, визжали пролетными вихрями над нашими головами. Гранаты лопались. В пять минут сражение было уже в полном разгаре».
Весь следующий день Глинка провел «то на главной батарее, где находился светлейший, то на дороге, где перевязывали раненых», помогая их эвакуировать{77}.
На левом фланге русской армии шел ожесточенный бой. В 7 часов утра Даву лично повел 57-й полк в атаку на южную Семеновскую флешь. Французы ворвались в расположение русских. Но вскоре французы были контратакованы и выбиты из флеши. Гусары Ахтырского полка 4-го корпуса стали их преследовать. В этом бою участвовал штабс-капитан Н. Н. Семичев. Он был тяжело ранен.
Преодолев огонь русских батарей, французы около 8 часов утра ворвались во флеши и заняли их.
В 9-м часу утра командующий 2-й армией генерал Багратион отдал приказ выбить французов. Навстречу Неприятелю среди прочих войск устремились гренадеры 2-й гренадерской дивизии, входившей в 8-й пехотный корпус Бороздина. Одним из батальонов Московского гренадерского полка командовал капитан И. С. Повало-Швейковский. Гренадеры много раз ходили в атаки. В сражения Повало-Швейковского тяжело ранило в левую ногу. «За благоразумное распоряжение батальоном и отличную храбрость» он был награжден орденом Анны 2-й степени и получил медаль «За спасение отечества»{78}.
Около 9 часов утра, когда атаки французов под командованием Даву, Нея, Мюрата и Жюно на Семеновские флеши стали угрожать опасностью 2-й армии, на помощь Багратиону прибыл отдельный кавалерийский отряд генерал-майора Дорохова, входивший в состав 2-го резервного кавалерийского корпуса под командованием барона Корфа, Смелыми атаками удерживал он неприятеля. В этом отряде сражался штаб-ротмистр флигель-адъютант М. Ф. Орлов. Перед сражением он был назначен начальником штаба отряда. На Бородинском поле он «отличился бесстрашием своим»{79}.
Положение 2-й армии было очень тяжелое. Багратион запросил у Кутузова подкрепления. Среди войск, отправленных в помощь левому флангу, находились лейб-гвардии Измайловский, Литовский, Финляндский полки главного резерва. Они должны были прибыть через полтора-два часа. К 11 часам дня гвардейская пехота появилась на поле боя, заняла боевую позицию и пошла в атаку. Гвардейские полки «опрокинули неприятельских стрелков, смешали войска, служившие им подкреплением, и восстановили сражение»{80}. Французы выдвинули свою артиллерию к самому краю Семеновского оврага и били в упор по атаковавшей русской колонне. Но вот огонь вражеской артиллерии прекратился. Французские кирасиры, которых Наполеон называл железными (homines de fer), поддержанные легкой конницей, бросились в атаку на Измайловский, Литовский и Финляндский полки. Гвардейцы, встретив их шквальным огнем и штыками, отбили атаку. Французские кирасиры еще два раза безуспешно атаковали гвардию.
Французов отбросили за Семеновский овраг. Гвардия осталась на своих позициях до конца сражения. «Полки гвардейские: Литовский, Измайловский и Финляндский во все время сражения оказали достойную русских храбрость и были первыми, которые необыкновенным своим мужеством, удерживая стремление неприятеля, поражали оного повсюду штыками»{81}.
В рядах Литовского полка сражался 19-летний прапорщик П. И. Пестель. Он был тяжело ранен в левое бедро. Картечь раздробила кость и повредила сухожилие. «За отличную храбрость, оказанную в сем сражении, пожалована ему золотая шпага с надписью «За храбрость»{82}.
Прапорщик Г. А. Римский-Корсаков за героическое поведение при Бородине заслужил орден Владимира 4-й степени с бантом.
В этом же бою участвовал капитан И. И. Полиньяк. Он был командиром 1-й гренадерской роты. Получил сильную контузию головы. «Награжден знаком отличия св. Анны»{83}.
В Измайловском полку, о котором Ермолов вспоминал, что он «с бесстрашием противостоял» противнику, сражался подпоручик А. Ф. Бригген. Он «получил контузию в грудь и за отличную храбрость был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость»{84}.