Едва успела Паскуда закончить свое свидетельство, как со своего места выпрыгнула Адвокатка - Прόлебедь Óрестивна:
- Ваша честь, дозвольте мне! Не могу, блин, терпеть! Паскуда все брешет, ваша честь!
- Хто брешет? Хто брешет? - зашлась криком свидетельница-Паскуда, - Ты докажи сначала, Прόлебедь ты такая, Óрестивна!
- А вот докажу! Ваша честь, у меня вопрос до свидетельницы, можно?
- Давай, Прόлебедь Óрестивна, давай, - сказала Судья, - Только поменьше эмоций, будь добра. Сама знаешь: никогда не нужно суетиться под клиентом. Над, кстати, - тоже не нужно.
- Хорошо, уважаемая Эвтаназия Андерстендивна. Вы, как всегда, мудры! Итак, свидетельница, слушайте внимательно вопрос: постарайтесь вспомнить, какого точно числа это было - то, что вы рассказали? Когда брали минет у моего подзащитного? Только точно - от этого очень много зависит.
- Какого числа? А хрен его знает, какого числа! Давно было - разве все упомнишь? Если б это один раз...
- Ваша честь, - обратилась Адвокатка к Судье, - если Паскуда не вспомнит, то я прошу Суд отклонить ее свидетельство. Ему грош цена. На гвоздик его можно повесить!
- Стоп-стоп-стоп! - вдруг заорала Паскуда Аделаидивна, - Вспомнила! Это же тот самый день, когда бывший праздник 7 ноября был! Как раз был наш свободный день от дежурства по Элите! Ну да - седьмого ноября это и было - еще коммунисты на Бессарабке у памятника этому, красножопому ... как его? ... Ленину, что ли?, митинговали. Ну что? - обернулась она к Адвокатке, - Ну что, съела, Прόлебедь ты такая, Орестивна?!
- Свидетельница! - произнесла Эвтаназия, - Держите себя в рамках. Соблюдайте нашу Национально-Демократичную тактичность. Я понимаю, что мы с вами - дети Незалежности - вовсе не обязаны помнить имена всяких там представителей тоталитарного режима, в том числе и Ленина. Но политкорректное поведение все же считаю обязательным для всех Влагалищ Коллегии Присяжных. Потому что хрен его знает, как оно там, в будущем масть ляжет и под кого, быть может, и нам еще ложиться придется. А вы, Адвокатка, удовлетворены ответом?
- Вполне, ваша честь! Я хотела бы попросить у вашей чести разрешить мне сделать заявление.
- Разрешаю, делайте.
- Прошу Страшный Суд приобщить к делу и мое свидетельство. Заявляю со всей ответственностью, что именно седьмого ноября, в годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции, я сама делала минет моему подзащитному! И у меня есть независимые свидетели этого. Если Высокий Суд дозволит, я могу рассказать все подробно.
- Рассказывайте, только по возможности лаконично, но не упуская существенных деталей.
- Итак. Седьмого ноября тусовалися мы, как обычно, на Андреевском. Замерзли, блин! Пивом не согреешься, только сцать бегаешь. Вижу, фраер гуляет. Трохи как отмороженный - папик. И кто ж это был, как вы думаете? - Мой подзащитный! Дай, думаю, я его сниму. Морг ему раз - ноль реакции. Морг другой - раздуплился. Подваливает, мол, девушка, ..ё-моё-ландыши, хорошая погода, как вас зовут, хочете, мол, морожена? А я: какое, блин, морожено! - холод собачий, пойдем лучше в "Целку онлайн" потрахаемся для сугреву (там точка рядом такая есть классная для траха - "Целка онлайн" называется; правда, там за вход платить надо). Он так обрадовался. Лучше, говорит, пошли ко мне, у меня тут квартира на Большой Житомирской. Я говорю, пошли, только со мной еще подружка. И за двух - сто баксов. Рискнула. Ну, думаю, свалит или нет? Не свалил, согласился! Взяла с собой вот ее - Аскариду Гельминтивну, та вообще от холода аж посинела. Да, кстати, нас еще троих вместе видели Задрочка Петривна, Сиповка-Королек Рачкивна и Надируха Бутафоривна. У меня на руках имеются их письменные (они умеют писать!), нотариально заверенные свидетельства. Передаю их Высокому Суду и прошу приобщить к делу. (Задрочка, Сиповка-Королек и Надируха согласно покивали). Ну, значит, пришли к нему на хату. Я от радости, что с холода смылись, сама ему минет сделала. Он так разнежился! А я ему говорю, папик, говорю, если хочешь, чтобы мы у тебя на ночь остались, гони еще сотку. И что вы думаете? - дал! Уникальный папик! И такой интеллигентный. Без блядства. Как загонит мне ... по самые яйца, так что, мама, не горюй! Ну, значит, оттрахал он нас за ночь несколько раз в разных вариантах, фантазер. Чувствовалось, что голодный на органы женские. Аскарида у него тоже в рот взяла на полминета. Помнишь, Аскарида? Так, бедненький, ухандокался, что аж потух весь. Хочет, а не может. Ведь двести баксов хочется на полную катушку использовать. Так он, блин, совается туда-сюда, туда-сюда, а дела - нету. Что тут скажешь! Ведь причендалом (паралитературная замена) не дотрахаешь (паралитературная замена) - яйцами не дохлопаешь. Ну да ладно. А утром - вы не поверите! - завтрак нам в постель подает. Колбаска поджаренная и кофе со сгущенкой. И тосты. Правда, Аскарида? Мы там, блин, чуть не усцались! Лучше бы по сто грамм налил. Так что теперь я имею Суду авторитетно заявить, что свидетельство уважаемой Паскуды Аделаидивны есть не что иное как брехня. Попала ты, Паскуда!
В это время в соревновательную судебную дискуссию вступила до сих пор хранившая молчание Прокурорка Сучара Нарцисивна, чья жопка произвела на пана Канцлера определенное впечатление при представлении состава Суда:
- Я протестую, ваша честь, против столь резких и скоропалительных выводов моей уважаемой оппонентки - темпераментной и категоричной Адвокатки нашего подсудимого дорогой Прόлебеди Óрестивны. Я понимаю ее задачи и цели и ставлюсь к ним с глубоким уважением. Но, знаете, еще не вся правда на свете - та, которую она нам пытается втюхать. Надеюсь сейчас доказать Высокому Суду, если позволит, многодостопочтенная Эвтаназия Андерстендивна, что показания свидетельницы Паскуды Аделаидивны - истинны.
- Прошу вас, славная Сучара Нарцисивна.
- Я призываю во свидетели наших коллег-присяжных: Зопу Семафоривну, Давалку Пубертативну и Профуру Зимбабвивну. Ваша честь, прошу привести их к присяге.
- Повторяйте за мною, Зопа, Давалка и Профура - сказала Судья-Эвтаназия, - "Шоб я так жила! Век свободы не видать и органа никакого такого (тавтология тому шо на самом деле) во рту не держать! Во имя нашей Незалежности, Суверенитета и Свободы Слова!"
Все вновь призванные во свидетельницы повторили ритуальную формулу-заклинание, после чего Прокурорка приступила к их допросу:
- Я обращаюсь к вам, достоуважаемая Зопа: что вы делали вечером 7 ноября?
- Тусовалася на Крещатике возле метрá вместе с Паскудою Аделаидивною, Давалкою Пубертативною и Профурою Зимбабвивною. Под присмотром Яхве Элохимовича - нашего куратора, из фаунантропов-шимпанзе.
- Любезные Паскуда, Давалка и Профура, или вы подтверждаете показания достоуважаемой Зопы?
- Подтверждаем! - нестройно отозвались вопрошаемые.
- А теперь я обращаюсь к вам, Зопа, Давалка и Профура: или вы можете подтвердить, что Паскуду Аделаидивну в это время снял наш подсудимый?
- Можем! Подтверждаем! Снял! - так же нестройно, но весьма уверенно отозвались свидетельницы.
- Ваша честь!, - обратилась Прокурорка к Эвтаназии, - Ваша честь! Как по мнению Высокого Суда, есть ли необходимость после данных свидетельств вызывать во свидетели еще и куратора Яхве Элохимовича, фаунантропа-шимпанзе?
- Думаю, что такой необходимости нет. Фаунатропы у нас, как вам известно, пока лишь ограниченно судоспособны. Так что ценность его свидетельства не велика. Тем более, что по содержанию оно, как я понимаю, ничем не отличается от показаний замечательных наших Зопы, Давалки и Профуры. - отозвалась Судья.