Мастер подошёл ближе:
— Как вас отблагодарить за это, отец? Я думал, что навсегда потерял их. Что вам предложить взамен? Деньги для Мишн Холл?
— Какие деньги, друг мой? За тобой, наверное, и гроша не водится, кем бы ты ни был. По покрою твоей одежды я предположил, что тебе пришлось упасть с больших высот, но это не значит, что мне от тебя что-нибудь нужно. Мне не нужны от тебя деньги. Думаю, это честный обмен на то, что ты уже сделал.
Мастер потянулся за часами, но священник отвёл руку. На мгновение в глазах Мастера вспыхнул гнев, но затем он спокойно сказал:
— Ну же, святой отец. Вам наверняка что-то нужно. Поверьте в меня.
Шеррин сел на скамью из грубых досок:
— Никогда не думал, что искушение будет настолько буквальным.
— Самим Дьяволом? Ну что вы, отец.
— Дьявол долго падал, когда лишился благодати. Он хотел стать Богом и в своей зависти всегда ищет способ погубить вместе с собой весь мир.
— В последнее время меня часто так называли. Мне это льстит. И кто знает, отец, Дьявол ведь мог и раскаяться.
— Надо же! Если так случится, я могу оказаться не у дел. Снова будет свет и тьма. Но мне кажется, что об этом не стоит беспокоиться. Видишь ли, двое людей в спальне узнали тебя.
— И что же мне теперь делать? Исповедоваться?
— Дук Домини? Что это за имя такое?
— Мне оно казалось забавным. В старинной валларийской азартной игре Герцог Домино[11] — козырная карта. Она бьёт любую масть. Победитель получает всё.
— На твоих руках наверняка много крови, Дук.
Мастер засмеялся:
— Мой дорогой отец Шеррин, все эти угрызения совести, чувство вины. Это основание и движущая сила всей вашей веры.
— У вины есть сестра, — ответил священник. — И зовут её Сострадание.
— Слабость, — презрительно сказал Мастер.
Отец Шеррин встал и протянул часы:
— Забирай. Ты готовил самый вкусный суп из всех, которые мне доводилось пробовать. Благослови тебя за это Господь, — он улыбнулся и осенил Мастера крёстным знамением. — Свет и тьма. Хорошее и плохое во всём.
Отдав часы, он отвернулся и стал задувать свечи:
— In nomine Domini, et filii et spiritus sancti[12].
Мастер положил часы в карман. Затем тихо взял с аналоя тяжёлую Библию и ударил ею отца Шеррина по голове.
Переступив через его тело, он в золотом свете свечей осмотрел браслет. Он был как пустая скорлупа. Вся ртуть стекла, пролившись через верх из горла флакона. Она текла по бархату, словно металлическая амёба, стремясь на зов.
Мастер руками собрал её, залив как можно больше живой жидкости во флакон. Закрутив крышку, он запер во флаконе от святой реликвии около половины ртути. На каменном полу отдельные блестящие капельки катались вокруг тела священника, стремясь соединиться и завершить свой путь.
Вдали завыла полицейская сирена, а затем где-то ближе обрушилась кирпичная кладка.
Мастер задул свечи и подошёл к окну. Мимо пробежали несколько человек. В ужасе, они бежали куда глаза глядят. Дальше, в конце улицы, что-то приближалось. Что-то огромное.
В свете луны его черты казались контрастнее на фоне тёмных зданий. От его шагов земля вздрагивала. Пятиметровая статуя Абрахама Линкольна шагала, и по её каменной одежде двигались складки.
— Что за чушь! — возмутился Мастер. — Ни капельки он на меня не похож!
Бывшего в её руках каменного ребёнка статуя выбросила, но на её руке кто-то был. Марджи спокойно сидела, придерживаясь одной рукой. В другой руке у неё мерцало что-то голубое. Мастер предположил, что это тектит.
Сзади ехал кортеж из лимузинов. Эта медленная процессия была похожа на похороны. Клементи и его прихвостни были явно под новым начальством.
Внезапно над зданиями вспыхнул яркий свет. Ожидая своего часа, звезда ТАРДИС тоже явилась следом, как день следует за ночью, или как аллигаторы следуют за кораблями.
Мастер действовал быстро. С флаконом в кармане он направился вверх по задней лестнице. Он обошёл спальню и шмыгнул в неосвещённую кухню. Спрятав флакон в кофейнике, он снова спустился в придел.
Сквозь высокие окна внутрь ворвались холодные лучи фар и безумного бога в небе. Мастер поправил воротничок и раскрыл тяжёлую дверь.
Марджи стояла возле нижних ступеней. Её лицо освещала спичка, которую поднёс Джо Клементи, чтобы она прикурила «Лаки Страйк». Гангстеры тёмной стеной стояли вокруг неё. Позади них с отрешённым взглядом статуя смотрела вниз с застывшей улыбкой, окружённой каменной бородой. В её огромной ладони сверкал голубым тектит.
— Марджи! — воскликнул Мастер, выйдя на свет. — А ты не торопишься. Смотрю, у тебя новые послушники.
Она выпустила облачко дыма:
— Ты что, не читаешь газеты, Дук? Аль Капоне посадили за уклонение от уплаты налогов. В «Следователе» только об этом и пишут.
— Так быстро? Надо же, как падают великие!
— Кому, как не тебе, это лучше знать.
Он бросил взгляд на раскачивающуюся в небе звезду и ожидающего внизу колосса.
— Что тебе нужно, Марджи? Странно, что две странствующие половинки Главы Бога до сих пор не соединились.
Она поднялась на пару ступеней:
— Они не готовы, Дук.
Он нарочито засмеялся:
— Серьёзно? Знаешь, я ума не приложу, почему.
— Не хватает последнего куска.
— Ты имеешь в виду ртутный браслет?
— Нет. Он явится, когда его позовут.
Мастер немного напрягся:
— А что же тогда? Больше ничего нет. Я сам, собственными руками собрал все части.
Марджи выпустила ещё одно облако дыма:
— Предохранитель, милый.
— Какой предохранитель?
— Им нужно чьё-нибудь сознание, чтобы держать Ядро Мысли и Фокус Энергии под контролем. Как масло в бутерброде.
— А, это эти прилежные, сующие повсюду свой нос Проповедники Благодати. Они добавили это в систему. Они добавили на всякий случай мораль. Они не лучше этих Алкемэтров.
— Да ну их к чёрту. Именно поэтому Ядро заставило собрать осколки тебя.
— Меня? — скептически спросил он. — Ему нужен мой разум?
— Конечно, нужен. Ты самый умный, Дук. Я всегда это знала.
— Ты дашь мне эту власть? И я буду всё осознавать? Буду управлять? Это сделает меня Богом.
Он замолчал. Его беспокоили её улыбка и безжалостный взгляд статуи. Всё было слишком просто.
— Нет, — сказал он. — Условия будут мои, а не твои.
В её глазах блеснул свет фонаря:
— Дук, какой же ты упрямый. Ты тут единственный, у кого есть мозги. Мы, остальные, по сравнению с тобой тупицы. Так отдай ему своё сознание!
— Возможно, — сказал он. — Да. Ты права, конечно. Да, когда у меня ещё будет такой шанс!
Их разговор перебил хриплый крик:
— Всем оставаться на своих местах! Никому не двигаться! Вы окружены!
Мастеру был знаком этот голос. Он начал лихорадочно высматривать кричавшего, а Марджи с гангстерами спрятались за машины. На улице он заменил бегающих полицейских.
— Усердствующие идиоты, — пробормотал он и крикнул. — Шеф Маллиган, отзовите своих людей! Это я. Помните? У нас был договор.
Холодная улица ответила ему тишиной. Он сделал свой голос более мягким:
— Отзовите их, шеф. Вспомните, что я вам сказал. Теперь всё под контролем. Слушайтесь меня.
Он прочувствовал форму и цвет сознания Маллигана — спутанные серо-голубые мысли. В кои-то веки он улыбнулся, почувствовав уверенность в своём сознании. Иди сюда, Маллиган, — внушал он.
Раздались шаги. Он увидел тёмный силуэт шефа полиции, который брёл на середину улицы. Маллиган бормотал что-то и тряс головой, словно в неё залетела муха. Он остановился, посмотрел вперёд и крикнул:
— Мастер?
Статуя шагала и под ней что-то хрустело. Маллиган отпрянул назад, вынув из кобуры кольт. Выстрел. Пуля отскочила от ожившего камня. Статуя огромной пятернёй схватила Маллигана и швырнула его вдоль улицы.
Мастер поспешил скрыться в Мишн Холле. Вокруг него засвистели пули. С улицы донеслись автоматные очереди: гангстеры Клементи схлестнулись с отделом полиции Чикаго. Закрывая за собой дверь, он увидел, как статуя медленно поворачивается в его сторону, и в её глазах горит тот же свет, которым сиял тектит в её руке.