— Несправедливо? Слушайте, я получила доступ к каждому поворотику человеческой жизни, и у меня больше нет понятия о справедливости. Всё, что со мной происходило, происходило как течение воды по склону. Туда, сюда, склонны ли мы сегодня к убийству, пользуемся этой частью мозга или другой? Люди думают, что в их телах царит диктатура, и что некто, кого они называют «я», там главный. Это не так. Мы все — демократии. И в циклотроне я видела, как в моей голове маленькие партии приходили к власти, а затем теряли её. Мы живём в химическом мире, Доктор, а я — химическая девушка. Ха! Я разговорилась, давно не говорила новые слова…
— Постойте. Вы сказали «Доктор»?
— Так вас звали, когда мне было восемь лет. Вы мой воображаемый друг. Вы знаете, ваше здесь присутствие может начать разрыв структуры Хиггсового Облака.
— Да, я тоже об этом подумал. Это значит, что у нас очень мало времени до того, как…
— У нас сколько угодно времени.
Поперёк стола в пабе светит солнечный луч. Я медленно иду к Алеку и Джеймсу, несу поднос с напитками. За другими столиками много других людей. Некоторые из них друзья, некоторых я раньше никогда не видела. Одного парня я не видела с тех пор, как мне было тринадцать лет. Я его не узнаю и не разговариваю с ним.
Моего воображаемого друга не видно. Хорошо.
Акустические системы паба гремят музыкой восьмидесятых. От проносящихся мимо транспортёров эхом отражается «Domino Dancing». Каждый транспортёр поднимает в воздух стаю устроившихся на дороге птиц.
— А для кого четвёртый стакан? — спрашивает Алек.
— Четверть четвёртого, — отвечаю я.
И тогда я понимаю. Он не говорит, он не говорил это раньше.
У меня на подносе четыре стакана, а не три.
Ну почему они тут оба вместе?
— Алек и Джеймс, — говорю я, до сих пор не привыкнув к тому, что слова нужно придумывать и произносить. — Мне кажется, что вы оба должны на мне жениться. Соглашайтесь.
Они переглянулись, ублюдки, и рассмеялись.
— Почему? — спрашивает Джеймс.
— Потому что если один из вас на мне женится, я не полечу на Харди, потому что на Харди можно лететь только неженатым. В моей личности эмоции восторжествуют над логикой, и я буду жить, на Земле, а потом умру. С божьей помощью.
— Что за чёрт? — Алек начинает злиться. — Тебе что, не важно, за кого из нас выйти замуж?
— Нет, любой из вас годится.
Они смотрят друг на друга, поняв что-то, чего я ещё не понимаю.
Люди вокруг замерли, а Доктор берёт с подноса лишний стакан:
— Апельсиновый сок.
— Нет, Pet Shop Boys, ублюдок!
Музыка в колонках замерла на непрерывном «…ай!», а голоса превратились в «бррр». Никакой путаницы голосов, ничего из-за пределов времени.
— Да кто вы вообще такой?
— Повелитель времени.
— Повелители никогда не знают, что происходит с обычными людьми!
Я отбираю у него стакан и направляюсь к парню в толпе, которого узнала. Он заглядывает через моё плечо, глаза у него расширяются.
— Ну, давайте, отпустите! Я ему нравилась, когда мы в школе учились, может он на мне женится.
Доктор вздыхает:
— А почему нельзя просто решить не лететь?
— Мне нужен якорь. Мне нужна твёрдая, физическая причина почему я не могу полететь. Ваше здесь присутствие нарушило поток частиц. Теперь я могу делать что хочу. Я могу всё изменить так, что когда вы уйдёте…
— Когда я уйду, я и вас заберу.
— Нет. Нет, я этого не хочу.
Он быстро подходит к столику:
— То, что вы помните меня в своём детстве, доказывает, что это не репетиция. Это по-настоящему. Если вы попробуете что-то изменить, вселенная расколется. Время будет компенсировать. Раньше мне уже доводилось торговаться со временем, и оно всегда выставляет ужасный штраф. У него есть способы заживлять такие разломы. Обычно, довольно кровожадные способы.
— Так оставьте меня умереть. Я хочу этого.
Доктор на мгновение потупил взгляд:
— Умрёте не только вы.
— То есть, вы хотите сказать, что впервые за… не знаю, сколько прошло… я могу делать что хочу, и что я не должна это делать из-за того, что может случиться со вселенной, в которой меня уже нет. Убедительный аргумент.
— Вы не можете устраниться из вселенной. Ответственность от пространства и времени не зависит!
— Вы уже говорите как священник. Это поэтому всё странное затихает в вашем присутствии? Волшебство боится вас?
— Нет никакого волшебства. Послушайте, я с удовольствием поговорю с вами об этом, но могли бы мы сделать это в реальном мире? Потому что у нас заканчивается…
Я на вечеринке и я поворачиваю голову, чтобы увидеть того, кого я не могла увидеть в кухне.
И это снова он. Этот мужчина в кремовом костюме. Я не хочу говорить ему, что я боюсь, что я не хочу уходить, не хочу покидать это безопасное место.
Он открывает холодильник и наливает себе ещё один стакан апельсинового сока.
Джеймс бредёт в мою сторону, в одной руке у него болтается бутылка красного вина, он словно пьяная мартышка.
— Сука! — кричит он. — Ты держишь меня в неопределённости, врёшь мне. Ты просто пользуешься мной.
Я улыбаюсь и привычно замахиваюсь, чтобы ударить его. Но в этот раз я могу сделать что угодно. Меня не всё ещё достало.
Я опускаю руку.
— Джеймс, я люблю тебя, и никогда не причинила бы тебе боль. У тебя такие красивые глаза, ты так хорошо говоришь. Я хочу остаться с тобой навсегда.
Он ухмыляется и качает головой:
— Я тебе не верю. Что ты…
И я всё равно бью его.
— Меня достало, — говорю я ему.
Как и следовало ожидать.
Пока он лежит на полу, зажав рукой рот, я смеюсь с него:
— Ух ты. Прости. Я не хотела бить так сильно.
Затем я разворачиваюсь и иду на кухню.
— Вы здесь, — киваю я мужчине в кремовом костюме.
— Кухни и вечеринки. Они просто созданы друг для друга. История только что повторилась?
— Да, но по другим причинам. Похоже, что Джеймс в любом случае остаётся без зуба.
— Почему вы пытаетесь выйти замуж?
— Потому что тогда я вырвусь отсюда и при этом…
— И при этом не будете знать о том, что вы тут были. Ничего не потеряете.
— Не знаю, о чём вы.
— А как вы воспримете необходимость делать выбор? Какое вы примете решение, когда оба парня будут по-настоящему стоять перед вами в реальном мире, в котором всё происходит в реальном времени? — его голос становится выше, он сердится. — Впрочем, эта реальность всё равно недолго просуществует при таком напряжении. Ваш отказ разобраться с вашей личной жизнью может означать конец всего космоса!
Я прикладываю палец к его носу:
— Вы говорите в точности как Джеймс.
— Восемь, шесть, три, — Нисса закончила читать цифры, написанные на её руке.
Тиган внимательно набрала последние координаты на клавиатуре пульта ТАРДИС.
— Я ничего не понимаю.
— Доктор с помощью циклотрона отправился в прошлое. Нам нужно тоже отправиться туда и спасти его.
— Надо же, смена ролей! Давай проясним: он спасает кого-то, кто там застрял?
— Правильно.
— Для этого он нырнул туда и схватил спасаемого. А почему он не может просто вернуться?
— Это не то же самое, что спасать кого-то из бассейна, Тиган. Это скорее… как река.
— А, поняла! Значит, его унесёт течением?
— Именно.
— Ясно, — Тиган улыбнулась. — Вот так бы сразу и сказали, — она протянула руку и нажала кнопку старта. — Всё это не так уж и…
ТАРДИС сильно дёрнулась, и раздался срежет. Обе девушки упали на пол. В воздухе звучала жуткая пародия на обычные звуки, сопровождающие отлёт.
— Как ты иногда говоришь, Тиган… — бормотала Нисса, хватаясь за край консоли, — хорошо пошли.
Из-за угла с грустной улыбкой вышел Алек. В своей ретро-футболке он был похож на персонажа рекламы. Вздохнув в свойственной ему манере, он заметил кошку, развалившуюся на ступенях Хойл Холл.