– У тебя хорошая память на планеты, Доктор, – она выглянула на него из-за прозрачной центральной колонны. – Просто превосходная, вообще-то. Но откуда ты знаешь о мистере Войзеке?
– Ну, – засмеялся он. – Ты же знаешь, я на месте не сижу. Люди. Места, – он свойственным ему жестом провёл пальцем по носу. – Времена, – добавил он. – Так ты закроешь дверь?
Сара обошла консоль и стала рядом с ним.
– Вы именно этого хотите добиться, мистер Войзек? – её голос стал выше и сильнее, она проигнорировала то, что он нахмурился. – Вы очень умны. И вы явно до сих пор в моём сознании. Что-то мне подсказывает, что если я закрою дверь, то захлопну мышеловку, – она подняла взгляд на лицо, которое, как ей казалось, она так хорошо знала. – Можете считать это женской интуицией.
– Вы и сами очень умны, мисс Смит, – сказал Войзек голосом Доктора. – Контролировать вас оказалось намного сложнее, чем десятки других знакомых мне людей.
Саре стало дурно.
– Вы бесчеловечный монстр. Вы разузнали обо мне благодаря вашим информационным системам, и засорили моё сознание машиной ВР Кендрика.
Войзек усмехнулся улыбкой Доктора:
– «Монстр» – понятие субъективное, мисс Смит. А поскольку я учусь чему-то новому и уникальному о человеческих возможностях и устремлениях с каждым новым человеком, которым овладеваю, я сомневаюсь, что ваше оскорбление применимо ко мне, – сложив руки, он откинулся на спинку, оценивающе глядя на неё. – Вы научили меня многому о силе духа. Я думал, что ваш опыт общения с инопланетными существами сделает вас более восприимчивой, но на самом деле он сделал всё ещё более трудным. Те, другие, с радостью отказывались от своей слабой связи с реальностью и позволяли мне захватить процессы их высшего мышления. Разумеется, последующее ослабление моего контроля неизбежно приводило к довольно драматическим эффектам. Как вы это и увидели, когда бедный мистер Войзек наткнулся на свою смерть, как Кендрик и остальные до него.
У Сары горели глаза.
– Значит, вы ничему не научились о человечестве. Понять механику человеческого бытия недостаточно. Нужно обладать жалостью, состраданием, и индивидуальностью
Войзек рассмеялся с её эмоций.
– Несколько моих попыток контролировать ваш разум вызвали поразительный отклик в виде снов, которые, похоже, лишь усилили ваше сопротивление. Поэтому мне приходилось делать большую часть работы ночью, когда вы спали и ваш разум был наиболее беззащитным. Именно тогда я внедрил в К-9 вирус, который должен был вернуть Доктора на Землю. И ко мне. Теперь же, к сожалению, вы это испортили. Поэтому я вынужден действовать более прямолинейно.
– Я не буду вам помогать наносить кому-либо вред. Я не дам вам нанести вред Доктору, – она крепко зажмурила глаза, сжала кулаки, и напряглась всем телом. – Я не позволю вам управлять мной.
Когда она снова открыла глаза, ТАРДИС не было. Войзек стоял по другую сторону стола, всё ещё выглядя как Доктор.
– Вы пытаетесь произвести на меня впечатление? Вам бы это удалось, если бы вы позволили вашей силе объединиться с моей в симбиотической связи. Откройте для меня своё сознание; не сопротивляйтесь, – его шелковистый, тёплый голос эхом звучал в её ушах. Он наклонился к ней через стол, протянул руку и коснулся пальцем её лба. – Я живу вот тут уже больше восьми недель. Вы не находите себе места в вашей старой жизни, потому что Доктор показал вам, что есть миры за пределами этих задворок космоса, миры за пределами воображения. Но, подразнив вас, он вас бросил. Вы заслуживаете лучшего.
– Вы паразит, – с тихой уверенностью сказала Сара. – Но вы паразит, который ничего не даёт своему носителю, и не понимает, что нельзя быть человеком не будучи человечным. Вам нельзя верить. И я не поверю вам.
Войзек покачал головой Доктора.
– Я знаю ваш разум как свой собственный, – хохотнул он. – Скоро он и будет моим. Ваша вера в Доктора не даёт вам сил. Он – слабое звено вашей жизни.
– Неправда, – крикнула Сара, снова сжав кулаки. – Вы его не знаете. Для вас он просто безликий враг.
– Я знаю его так же, как и вы, – спокойно сказал Войзек. – Доктор бросил вас, когда вы ему надоели. Чего и следовало ожидать. На что вы надеялись, чего вы и вправду ждали? Чего мог ожидать любой спутник Доктора? Не дающее покоя знание того, что живёте подержанной жизнью, вот чего. Следуя за потребностями и желаниями кого-то другого. Просто очередная поклонница, хватающаяся за что угодно, что может заполнить пустоту её ничтожного существования. И, в конце концов, никаких благодарностей. Никаких наград. Кроме, быть может, трусливого прощания, или могилы где-то далеко от дома.
Сара стукнула кулаком по столу.
– А что предлагаете вы? Вы хотите навязать неравные отношения. Вам нужны власть и контроль, а не партнёрство. Вы не можете выжить, не подчиняя полностью своих компаньонов. А когда они вам больше не нужны, вы выбрасываете их, как израсходованное желание, не заботясь о том, что будет с ними дальше, – голос у неё дрожал, а рука стучала в такт словам по столу, но она не чувствовала боли этих ударов. – Я стала ненужной, – всхлипнула она, глядя сквозь слёзы на стоящую напротив неё высокую фигуру. – Ты бросил меня, Доктор, и я только научилась жить без тебя. У меня получается. Я справлюсь. Ты мне больше не нужен, так что вали отсюда, оставь меня в покое.
На комоде зашуршали письма и бумаги – в комнате поднялся ветер. В считанные секунды он перерос в бушующий вихрь шума и воздуха, охвативший всю комнату. Тарелки разлетелись осколками, загремели висящие на стене сковороды. Часы пролетели через всю кухню и с треском врезались в вытяжку над плитой.
В центре этого водоворота Сара смотрела на Доктора. Они были глазом этой бури, бушующее вокруг них безумие их не касалось. На её глазах лицо Доктора неподвижно замерло, словно восковая маска, неспособная выражать эмоции. А затем он стал Войзеком, с редеющими волосами, тяжёлыми очками, в костюме из клетчатой ткани. А затем он стал жилистым рыжеволосым молодым человеком с множеством веснушек, пожилой женщиной с розовым лицом и в форме медсестры, молодой блондинкой с молочно-белой кожей. А затем трансформации стали неразличимыми, они менялись с безумной частотой, превращаясь в бесформенную, безликую массу. Через несколько минут, или часов, или секунд Сара видела лишь аморфное размытое пятно, вокруг которого потрескивали искры, как вокруг ложки, забытой в разогреваемом в микроволновке кофе.
Её голову охватила жуткая боль. Рёв бушующего урагана поднялся до оглушительного крещендо, и Сара закричала от боли, обиды, и отчаяния.
Очнувшись, она увидела, что лежит в кресле в гостиной. Голова раскалывалась от боли. На столе перед ней на нетронутом кофе образовалась толстая плёнка. Рядом гудел К-9, его перезарядка завершилась.
Она коснулась рукой его головы:
– К-9, сотри тот вызов помощи.
– Подтверждаю, хозяйка.
– И удали программу, которая передаёт этот сигнал. Сообщи, когда закончишь.
Она прижала ладонь к пульсирующему виску. Затем сползла с кресла и, сложив ноги под себя, села перед роботом на ворсистый ковёр.
– У меня жуткая головная боль, К-9.
Она замолчала, не решаясь задать вопрос.
– К-9, он покинул моё сознание? Я избавилась от него?
К-9 направил на неё уши.
– Подтверждаю, хозяйка. Программа удалена.
ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ЛЕТ Сара будет сидеть в кресле с гнутой спинкой и твёрдым голосом читать вслух большую книгу.
– Она ненавидела Уоррена Флетчера. Она ненавидела его эгоизм, его дорогой автомобиль, ту простоту, с которой он пользовался новыми технологиями. Она ненавидела его фальшивую искренность и длинные обеды. Она ненавидела его лысину. А когда он погиб, попав под машину, и её чувства к нему не изменились, вины за это она не чувствовала. Поэтому, когда она увидела, что он идёт ей навстречу через Гайд Парк, она сразу поняла, что с ней происходило.
Она читает уверенно и, естественно, с гордостью. Читая диалоги, она выделяет каждого персонажа интонацией, не играя роль. А закончив раздел, закрывает книгу и кладёт её себе на колени.