– Он всё-таки нашёл потерянный артефакт, – нахмурился Доктор. – Если это правда, то почему он скрыл своё открытие?
– Вы ведь совсем не знали Дэвида, так? – обиженно скривила губы Эллен. – Мой брат занимался этим не ради славы и не ради денег. Просто он не мог обходиться без азарта охоты, и когда ему удавалось что-нибудь выследить, он хотел лишь спрятать трофей. Он никогда не расставался со своими находками.
– Но зачем прятать здесь? – спросила Нисса. – Если он знал, что ему придётся продать этот замок...
– Тут безопаснее, чем в комнате, в которой он жил в последние месяцы жизни, – сказала Эллен. – И, как я уже говорила, никто больше не знает об этом месте. Только мы двое. И если он хоть кому-нибудь и хотел это оставить, то мне.
– Что оставить? Вы ведь ещё не заглядывали вовнутрь, – напомнил ей Доктор. – Может быть, там вообще ничего нет, не говоря уже о чём-то ценном.
– О, я знаю, что там есть, Доктор, – с непоколебимой уверенностью сказала Эллен. – Я же говорю, Дэвид оставил мне свои заметки. Поэтому я и смогла разгадать эту загадку, – она довольно провела рукой по сумке, а затем раскрыла застёжку. – Вы когда-нибудь слышали о сокровищах Елены?
Риэ́ннон недовольно постукивала пальчиками по камню, но внизу её никто не слышал. Это было так скучно. У взрослых разговоры всегда скучные. Её мама говорила только о телевизоре и о том, каким мучением для неё были Риэ́ннон, Джейсон, и папа. И этот разговор был ничем не лучше. Она ничего в нём не понимала, и уже устала сидеть неподвижно. Надо спрыгнуть вниз и напугать этих дураков!
Риэ́ннон повернула голову и выглянула в окно, выходящее в сады. Увы, там, среди кустов роз, ходил Джейсон. Риэ́ннон скривилась: придётся продолжать прятаться пока он не уйдёт.
Яркий фонтан золота рассыпался с пальцев Эллен – сверкающая диадема из золотых деталей, словно из кусочков солнца, нанизанных на золотую проволоку. Нисса от изумления вскрикнула.
– О да, – сдержанно сказал Доктор. – Я слышал о сокровищах Елены. Головной убор, который Генрих Шлиман предположительно обнаружил при раскопках Трои в 1873 году, и являвшийся частью так называемого Клада Приама, пропавшего в 1945 году в Берлине.
– Предположительно? Так называемого? – передразнила Эллен, держа диадему так, что та раскачивалась и блестела в её руках, словно живая. – Вы что, слепой? Дэвид смог её найти. Вот она, перед вашими глазами, Доктор!
– Вы позволите? – не дожидаясь ответа, Доктор взял у Эллен головной убор.
От неожиданности она даже не попыталась возразить, пока диадема не была уже у него в руках.
– Я просто хочу посмотреть, – заверил её Доктор, вынимая из кармана очки и рассматривая предмет. – Не переживайте, я верну.
– Что вы собираетесь с ней делать? – спросила Нисса у Эллен, глядя на её напряжённое лицо и на то, как она не сводила взгляда с диадемы, пока Доктор осторожно осматривал её со всех сторон.
– Продам тому, кто больше предложит, – без обиняков сказала Эллен. – А на вырученные деньги выкуплю своё наследство.
– Ваше наследство так много для вас значит, – заметила Нисса.
– Ну разумеется! Я родилась в этом замке, это мой дом.
– Большинство людей вырастают и покидают свой дом, Эллен, – сказал Доктор.
– Некоторым даже выбирать не приходится, – тихо прокомментировала Нисса; в её глазах внезапно появилась боль.
– Прошлое нельзя купить, Эллен. Можно только расстаться с ним и жить дальше.
– Я не хочу с ним расставаться, – решительно сказала Эллен. – Только в прошлом я была счастлива, я хочу в него вернуться. У меня нет карьеры, нет постоянных отношений. Я только попадаю из одной беды в другую, как будто я жить не могу без катастроф и без плача над собственным невезением. Бедненькая я! – она свирепо ухмыльнулась. – Но теперь это завершится. Я устала быть той, кто проигрывает. В этот раз я получу то, что хочу, что я заслужила. Замок Трентиллис должен был достаться мне, и теперь так и будет. Верните мне мою вещь! – она протянула руку.
В ответ на её непреклонный взгляд Доктор покачал головой:
– Я считаю, что вы не правы, так цепляясь за прошлое, – сказал он, – но решать вам. Держите, – он опустил диадему в её руку.
– Доктор, она настоящая? – спросила Нисса.
– Это несомненно та самая, в которой много лет назад сфотографировали Софи Шлиман – дочь Шлимана, – задумчиво ответил он. – Но чем-то ещё она мне знакома, не могу вспомнить чем...
Эллен подняла диадему с почти детским энтузиазмом на лице.
– Сокровища Эллен! – передразнила она.
– Это инопланетный прибор, – сказал Доктор. – Я бы не стал...
– Инопланетный прибор? – Эллен рассмеялась ему в лицо. – Что ещё за глупости, – и она надела диадему на голову.
На глазах у Доктора и Ниссы золотые детали со звоном заняли свои места вокруг лица Эллен. Она покачала головой, и весь каскад качнулся в лучах солнца, словно золотой колокольчик. На её лице был восторг. Но внезапно диадема блеснула ярче, как будто что-то внутри неё отразило свет. И Эллен взвизгнула от ужаса, подняла руки и попыталась снять её с себя.
– Доктор! – Нисса инстинктивно бросилась вперёд, но Доктор схватил её за руку и удержал.
У него на лице был такой же ужас, как и у неё.
– Нет! – резко сказал он. – Уже поздно...
Свет стал ярче, по лицу Эллен одна за одной пробегали горящие волны, пока оно всё не было поглощено сверкающим ореолом золотого огня. Её рот раскрылся в последнем беззвучном крике, и затем свет погас и её тело упало. Она замерла, растянувшись в пыли, неподвижная и безмолвная. Диадема соскользнула с неё и свернулась сверкающими кольцами.
– Она мертва? – прошептала Нисса.
Доктор присел возле неподвижного тела Эллен и попытался нащупать пульс:
– Боюсь, что да.
Он посмотрел на Ниссу, и она увидела, как изменилось его лицо, как посуровел его взгляд от воспоминаний о многих сделанных выборах. И речь шла не только о выборе, сделанном другими, но также и о решениях, которые принимал он сам, буквально на ходу, не задумываясь об их последствиях.
Она тяжело сглотнула:
– Как это произошло, Доктор? Выглядело так, словно это вызвала сама диадема, как будто в ней какое-то замыкание случилось. Но это же было просто украшение!
Доктор вздохнул, покачав головой:
– Это было не просто украшение, Нисса. Это было живое украшение. Носящий его человек замыкал психический контур, и его внешность улучшалась.
– Но как люди могли создать что-то настолько сложное в таком далёком прошлом?
– Они не могли. Они и не создавали, – Доктор встал и засунул руки в карманы. – Я не знаю, надевала ли когда-нибудь эту диадему Елена Троянская... впрочем, это могло бы объяснить её легендарную красоту... но я уверен, что это было изготовлено не на Земле. Я вспомнил эту технологию: когда-то я видел что-то похожее на Тарроне, – он нахмурился. – Я всегда считал, что то, что я выбрасываю за дверь ТАРДИС, будет уничтожено ветрами времени, но эта диадема, похоже, избежала уничтожения и каким-то образом оказалась на Земле.
– Но её ведь изготовили как украшение, а не как оружие?
– Наверное, да, раз уж, когда Шлиман нашёл её, его дочь позировала в ней, и ничего плохого с ней не случилось, – Доктор посмотрел на диадему. – Возможно, это была неполадка, или же включилась какая-то другая, более зловещая функция.
– Бедная женщина, – сказала Нисса, грустно глядя на тело Эллен. – Как ужасно.
– И как бессмысленно, – ответил Доктор, грустно повторив слова самой Эллен.
– Она так настаивала, что этот клад принадлежит ей.
– И, в конце концов, клад завладел ею, – с грустью сказал Доктор. Он ткнул диадему носком туфли. – Теперь она растратила свою энергию. Нисса, я думаю, что нам лучше уйти.
– А мы не должны поставить в известность полицию?
– Мне почему-то кажется, что это плохая идея, – не согласился Доктор. – Нельзя пренебрегать искусством вовремя уйти. Тело найдут и без нас, а наше здесь присутствие никому не поможет.