Фонтэйн начал:
– Да, коммисия...
– Отлично, – прервал его Доктор и пошёл прямиком к двери.
– Постойте, нельзя вам туда просто так зайти без...
Бригадир вздохнул и повернулся к одному из солдат:
– В приёмной смогут объяснить сапёрам куда идти?
– Да, смогут, сэр, но...
– Хорошо. Советую вам начать эвакуацию, – он повернулся и пошёл вслед за Доктором в зал заседаний.
В дальней части зала стоял длинный стол, за которым сидели семеро мужчин и женщин различных национальностей. Бригадир предположил, что они и есть комитет. За все свои годы службы он ни разу их не видел. Он же, в конце концов, подчинялся штабу UNIT в Женеве. Однако штаб UNIT подчинялся этим людям. Всегда найдётся ещё более вышестоящая инстанция, – подумал он.
Доктор стоял в центре комнаты, держа в правой руке какое-то устройство. Члены комитета возмущались.
Не отрывая взгляд от своего прибора, Доктор сказал:
– Дамы и господа, прошу прощения за неудобство. Я Доктор, я должен сегодня давать перед вами показания, но, боюсь, в силу более неотложных проблем я должен... Ага! – он оборвался, потому что его устройство запищало.
Он подошёл к женщине, сидевшей у левого торца стола.
– Простите, мадам, но боюсь, я вынужден попросить вас встать. Видите ли, под вашим стулом бомба.
Женщина быстро встала. Остальные шестеро членов комитета очень проворно последовали её примеру.
Доктор опустился на колени и, перевернув стул, увидел странное устройство. В этот момент в зал зашла группа мужчин и женщин в чёрной униформе во главе с кучерявым блондином, на чёрной кепке которого было вышито «NYPD».
– Прошу всех покинуть этот зал.
Глава комитета – невысокий джентльмен из Индии – растерянно спросил:
– Простите, а кто вы?
– Лейтенант Боттрофф, сапёры полиции Нью-Йорка. Мы получили сообщение, что в здании ООН заложена бомба, и из приёмной нас направили сюда. Сказали, что кто-то важный предупредил их о нашем прибытии. Сейчас мои люди выведут всех из здания, и мы займёмся поиском и обезвреживанием.
– Хорошо, – сказал председатель комитета и быстро пошёл к выходу.
За ним, в сопровождении людей Ботроффа, последовали другие члены комитета, секретари, стенографистка, Фонтэйн, и другие.
Бригадир остался, Доктор, разумеется, тоже. Вообще-то, повелитель времени ещё даже не заметил существования Ботроффа.
– Простите, – сказал Ботрофф, нагнувшись над стоящим на коленях Доктором.
– Если ваше дело не неотложное, боюсь, я вынужден попросить вас подождать. Я занят весьма деликатным делом.
– Сэр, в этой комнате может быть бомба, и я должен...
– Я знаю, что тут бомба! – Доктор по-прежнему не смотрел на Ботроффа, сосредоточившись на своём занятии. – Что я, по-вашему, пытаюсь тут обезвредить?
У Ботроффа расширились глаза, он схватил Доктора за плечо и повернул повелителя времени лицом к себе:
– Сэр, простите, но я не могу позволить гражданским заниматься этим.
– Гражданским? – возмутился Доктор.
Лейтенант поднял пистолет:
– Прошу вас, сэр, не заставляйте меня применять силу. Мэк, – сказал он одному из других офицеров, – проверь эту штуку.
– Да, сэр, – сказал офицер и немедленно присел возле стула.
– Знаете, мне уже начинает надоедать, что у меня перед носом оружием размахивают, – сказал Доктор.
– Хватит уже, – сказал Ботрофф.
– Прошу вас, – решил вмешаться бригадир. Тем тоном, который никогда его не подводил за всю военную службу, он сказал Ботроффу: – Достаточно, лейтенант.
Ботрофф повернулся к бригадиру:
– А вы ещё кто такой?
Указав на висящее на его лацкане пиджака удостоверение, тот ответил:
– Я бригадир Алистер Летбридж-Стюарт, спецподразделение разведки ООН. Этот человек – Доктор, один из наших лучших учёных. Поскольку мы находимся в здании ООН, мы на международной земле, за пределами вашей юрисдикции. Как старший среди присутствующих военных ООН, я беру командование на себя.
– Ёшкин кот! – сказал Ботрофф, закатив глаза. – Послушайте, сэр, всё, что я хочу – обезвредить бомбу. Если вы и ваш этот Тулуз-Латрек хотите посмотреть – ради бога. Но...
– Лейтенант! – обратился молодой офицер, осматривавший бомбу.
– Что, Мэк?
– Сэр, я не знаю половину этих приборов, но тут определённо есть взрывчатка. И ещё, сэр... Это делал Бетанкурт.
Ботрофф скривился:
– Уверен?
Мэк кивнул.
Летбридж-Стюарт спросил:
– Вы знаете этого Бетанкурта?
Лейтенант кивнул:
– Тот ещё мерзавец. Он бомбист, один из самых регулярных наших «клиентов». Уже сколько лет мы пытаемся его посадить, но никак не удаётся. Я подозреваю, что ему помогает кто-то очень влиятельный.
Бригадир нахмурился. Он предположил, что Ботрофф подразумевает помощь правительства. Он знал не понаслышке, что иногда разведывательные управления нанимали людей для изготовления бомб, даже если у тех были судимости. Ему это никогда не нравилось.
Ботрофф тем временем повернулся к Мэку:
– Как долго?
– До взрыва? Пятнадцать минут.
– Я имел в виду на обезвреживание, – нетерпеливо сказал Ботрофф.
– Чёрт его знает, сэр. Я же сказал, я не знаю половину деталей. Может быть, пять минут займёт, а может – три дня.
– Лейтенант, – сказал Доктор, – я знаком с этими деталями. Позвольте мне продолжить изучение бомбы.
В тихом голосе Доктора слышалась лёгкая угроза. Летбридж-Стюарт знал, что такая интонация появляется у Доктора лишь тогда, когда дело плохо.
– А если я не позволю?
– Тогда через пятнадцать минут бомба взорвётся, и мы все погибнем.
Ботрофф вздохнул:
– С этим не поспоришь. Приступайте.
– Спасибо.
Доктор снова опустился на колени возле бомбы, изучая её тем же устройством, которым сканировал комнату. Ботрофф тем временем отдавал приказы об эвакуации; несколько его подчинённых ушли исполнять.
Затем Доктор достал свою звуковую отвёртку (бригадир не удержался и улыбнулся: он этот аппарат Доктора уже много лет не видел). Услышав её высокий писк, полицейские напряглись и потянулись к оружию, но бригадир заверил их, что всё в порядке:
– Доктор просто изучает бомбу.
– Ага... – неуверенно сказал Ботрофф.
– О боже!
– В чём дело? – спросил Летбридж-Стюарт.
Доктор встал и посмотрел на бригадира и лейтенанта:
– Похоже, этот ваш Бетанкурт перестарался.
Ботрофф медленно переспросил:
– Что вы хотите этим сказать?
– Это оборудование, с помощью которого я пытался восстановить контур дематериализации во время моей ссылки. Он связан со взрывным зарядом.
Ботрофф повернулся к бригадиру:
– Что он только что сказал?
– Что это значит, Доктор? – потребовал Летбридж-Стюарт.
– Это значит, что когда бомба взорвётся, она уничтожит всю Солнечную систему...
– Что?!
– ...на промежутке тысячи лет.
Внезапно к бригадиру вернулись его утренние мысли: Оба раза, когда я, так сказать, встречался с Доктором «не по порядку», под угрозой были всё пространство и время.
– Неполадка в контуре дематериализации была такова, что ТАРДИС разорвало бы на части и размазало бы по периоду в тысячу лет. Если я её не обезврежу, вся эта звёздная система прекратит существовать в 1000-ом году. И опустошение, нанесённое пространственно-временному континууму, будет просто невообразимым.
– Как такое мог сделать обычный американский бомбист? – спросил бригадир.
– Я не думаю, что он понимал, что делает, бригадир. Но теперь это уже не важно. Не думаю, что я смогу это обезвредить при помощи имеющегося под рукой оборудования. А времени, чтобы сходить в кабинет Фонтэйна за ТАРДИС, нет.
Бригадиру пришла в голову идея:
– Можно воспользоваться устройством вызова! Оно сейчас опечатано, но я уверен, что мы сможем...