Михал: Анка, я спешу.
Анка. Папа, не надо!
Михал говорит серьезно.
Михал. Я спешу. Открой.
Анка. Обещаешь?
Михал. Открывай!
Анка, услышав в голосе отца раздражение, медленно открывает дверь. Михал, нахмурившись, стоит на пороге. Худощавый, светловолосый, ясноглазый, он ничуть не похож ни на стареющего ловеласа, ни на «вечного» мальчика. Вытащив из-за спины свою кастрюльку, врывается в ванную.
Михал. Чистый понедельник?
Анка. Папа, не надо…
Михал. Чистый?
Анка. Я не успею высохнуть. Опоздаешь на само…
Михал с размаху выплескивает на нее всю воду из кастрюли. Анка включает фен, который тут же перестает работать. Она давит на кнопку, щелкает выключателем на стене: свет есть. Идет на кухню, но и там ничего не получается. Стоит в растерянности, с испорченным феном и мокрыми волосами.
Михал. Адам должен зайти, отдашь ему эти чертежи.
Анка. Я мокрая.
Михал. Тогда не надо ехать.
Анка пытается уложить волосы; она уже в брюках и серой блузке, без лифчика.
Михал. Ты так ходишь?
Анка. Папа… все так ходят. Никто сейчас не носит лифчиков.
Михал прячет документы, потом выдвигает ящик тумбочки. Там полно разных предметов, которые вряд ли могут заинтересовать женщину: старые часы, циркули, сломанные угольники, однако в самом низу лежит выцветший желтый конверт, на котором что-то написано. Михал, поколебавшись, оставляет конверт на месте, прикрыв сверху какими-то мелочами.
Анка (за кадром). Твою мать! Папа!
Михал. Ты обещала не выражаться, по крайней мере до…
Анка. Да у меня ключи пропали!
Михал. Возьми мои. Вчера… я же тебе не открывал, ты сама вошла?
Анка. Сама. Я могла их оставить в замке, а кто-нибудь взял.
Михал. Могла.
Анка. Теперь мне будет страшно.
Михал. Где ты раздевалась?
Отодвигает кресло, стоящее возле кровати у Анки в комнате, находит лифчик, бросает ей.
Анка. Мне будет страшно!
Михал. Я же ищу. Да и не будешь ты одна…
Анка. Ты о чем?
Михал. О том, что, если кого-нибудь сюда приведешь… Ярека или еще кого… тебе нечего будет бояться.
Анка. Не уверена, что я кого-нибудь приведу.
Оба одеваются.
Михал. Что мы вчера ели? Хлеба не было…
Анка. Я принесла булки.
Михал, уже навьючивший на себя огромный рюкзак, идет на кухню и с торжеством вытаскивает из хлебницы связку ключей.
Из автобуса в международном аэропорту выходят Анка и Михал.
Стойка, где производится таможенный досмотр.
Анка. Не будешь бояться?
Михал. Буду. Может, удастся заснуть.
Умолкают: обычная неловкость при прощании.
Анка. Не люблю, когда ты уезжаешь. Эта куртка не слишком теплая?
Михал прижимает к себе Анку, гладит еще влажные волосы.
Анка. Чуть не забыла… Я тебе выписала кое-что из энциклопедии. Литература, живопись, история… население, главные города… Черт, я ведь еще хотела посмотреть, кто там во главе государства…
Михал. Я знаю, доченька.
Анка. Пока, папа.
Михал. Держись.
Перед аэровокзалом в маленьком «фиате» сидит симпатичный паренек. Увидев Анку, вылезает из машины, окликает ее, подставляет щеку — безрезультатно.
Ярек. Не поздороваешься? Я жду уже полчаса.
Анка. Привет.
Ярек коренастый, темноволосый, энергичный. Часто смеется — пожалуй, чересчур часто.
Ярек. Я вас видел. Что ж ты не помахала папе платочком?
Анка. Точно.
Быстро выскакивает из машины и бежит на галерею для провожающих; Ярек за ней.
Анка. Нет, подожди там.
Ярек. Я твоему папочке не нравлюсь?