Ирена (за кадром). Я про Павла…
Кшиштоф. Его нет. Тут, кажется, лед провалился. На нашем пруду.
Ирена (за кадром). Я еду к тебе.
Кшиштоф вешает трубку. В комнате Павла находит на столике аппарат «уоки-токи». Засовывает его в карман. В маленькой комнате, заваленной разнообразными спортивными принадлежностями — гантелями, небольшими штангами, эспандерами и т. п. — снимает со стены велосипед, берет насос и начинает накачивать колесо.
Серые сумерки. Кшиштоф медленно едет вдоль домов. На фоне почти зимнего пейзажа человек на велосипеде выглядит странно. Время от времени Кшиштоф останавливается, вытаскивает «уоки-токи», говорит негромко.
Кшиштоф. Павел, прием.
Переговорное устройство молчит. Кшиштоф садится на велосипед и — уже без «уоки-токи» — кричит.
Кшиштоф. Павел!
Некоторые дома он неторопливо объезжает со всех сторон, поминутно останавливаясь и тихо повторяя позывные. Потом просто кричит — все громче и громче. На балкон одного из домов выходит человек.
Человек. Эй, на велосипеде, вы меня?
Кшиштоф останавливается, с трудом определяет, откуда доносится веселый голос.
Кшиштоф. Нет.
Человек. Я Павел.
Перегибается через перила, готовый продолжить шутливый разговор, но Кшиштоф сворачивает к недалекому редкому лесочку. Едет по пустым дорожкам среди безлистных деревьев. Приближается к детскому городку в виде индейской деревни. Отыскивает бревенчатый вигвам. Входит — внутри пусто, темно. Видит консервную банку, полную окурков. Перебирает окурки, проверяя, не теплые ли они. Ставит банку в проем стены — на фоне неба она, как на экране. Над банкой вьется тоненькая струйка дыма. Кшиштоф садится на стол, говорит в «уоки-токи».
Кшиштоф. Павел, прием. Павел, я знаю, ты здесь. Отвечай. Павел!
В комнате Павла, на кровати, спрятавшись за мишкой, лежит второй аппарат «уоки-токи». Из него раздаются монотонные призывы Кшиштофа.
Кшиштоф. Павел, я знаю, ты здесь. Отзовись, Павел!
Слова неприятно звучат в пустой квартире.
Кшиштоф на велосипеде подъезжает к пруду. Пруд освещен прожекторами пожарных машин. Пожарники, стоя на кое-где уцелевшем льду, шарят по дну длинными баграми. Там, где льда нет, багры полностью уходят под воду. Другие пожарники пытаются делать то же самое с противоположного высокого берега — там лед раскололся прямо у кромки. Толпа молча за ними наблюдает. Подъезжает большой грузовик с лодкой; несколько мужчин помогают ее снимать. Все взгляды прикованы к баграм. Милиционеры стараются оттеснить стоящих рядом с грузовиком людей, освобождая проход для пожарных с лодкой. Какая-то женщина в домашнем халате, не обращая внимания на призывы милиции, как загипнотизированная, смотрит на мелькающие под водой багры. Кшиштоф кладет на землю велосипед, мужчина впереди него оборачивается.
Мужчина. Спустили, сволочи, горячую воду.
Кшиштоф. Что вы сказали?
Мужчина. С теплостанции.
Кшиштоф. Что?
Мужчина. Горячую воду с теплостанции ночью спустили. Сволочи.
Кшиштоф. Сволочи.
Он не совсем понимает, что говорит, зато понимает, что произошло и почему его подвели расчеты.
Кшиштоф. Знаете, я рассчитал прочность льда. По формуле. Получилось на квадратный сантиметр…
Мужчина. Управы на них нету.
Кшиштоф. Да. Случайность, он этого не мог учесть.
Мужчина. Кто?
Кшиштоф отвечает что-то шепотом, мужчина его не слышит. К стоящей на берегу женщине в халате подходит маленький мальчик. Женщина его не замечает. Мальчик просовывает пальцы в ее ладонь. Женщина в таком состоянии, что и этого не чувствует. Мальчик тянет ее назад, она упирается, конец понимает, что держит кого-то за руку. Хочет удостовериться, что ей это не кажется.
Свободной рукой, как слепая, проводит по голове мальчика, узнает знакомую форму, но боится поверить.
Женщина. Яцек?..