Моего воображаемого друга не видно. Хорошо.
Акустические системы паба гремят музыкой восьмидесятых. От проносящихся мимо транспортёров эхом отражается «Domino Dancing». Каждый транспортёр поднимает в воздух стаю устроившихся на дороге птиц.
— А для кого четвёртый стакан? — спрашивает Алек.
— Четверть четвёртого, — отвечаю я.
И тогда я понимаю. Он не говорит, он не говорил это раньше.
У меня на подносе четыре стакана, а не три.
Ну почему они тут оба вместе?
— Алек и Джеймс, — говорю я, до сих пор не привыкнув к тому, что слова нужно придумывать и произносить. — Мне кажется, что вы оба должны на мне жениться. Соглашайтесь.
Они переглянулись, ублюдки, и рассмеялись.
— Почему? — спрашивает Джеймс.
— Потому что если один из вас на мне женится, я не полечу на Харди, потому что на Харди можно лететь только неженатым. В моей личности эмоции восторжествуют над логикой, и я буду жить, на Земле, а потом умру. С божьей помощью.
— Что за чёрт? — Алек начинает злиться. — Тебе что, не важно, за кого из нас выйти замуж?
— Нет, любой из вас годится.
Они смотрят друг на друга, поняв что-то, чего я ещё не понимаю.
Люди вокруг замерли, а Доктор берёт с подноса лишний стакан:
— Апельсиновый сок.
— Нет, Pet Shop Boys, ублюдок!
Музыка в колонках замерла на непрерывном «...ай!», а голоса превратились в «бррр». Никакой путаницы голосов, ничего из-за пределов времени.
— Да кто вы вообще такой?
— Повелитель времени.
— Повелители никогда не знают, что происходит с обычными людьми!
Я отбираю у него стакан и направляюсь к парню в толпе, которого узнала. Он заглядывает через моё плечо, глаза у него расширяются.
— Ну, давайте, отпустите! Я ему нравилась, когда мы в школе учились, может он на мне женится.
Доктор вздыхает:
— А почему нельзя просто решить не лететь?
— Мне нужен якорь. Мне нужна твёрдая, физическая причина почему я не могу полететь. Ваше здесь присутствие нарушило поток частиц. Теперь я могу делать что хочу. Я могу всё изменить так, что когда вы уйдёте...
— Когда я уйду, я и вас заберу.
— Нет. Нет, я этого не хочу.
Он быстро подходит к столику:
— То, что вы помните меня в своём детстве, доказывает, что это не репетиция. Это по-настоящему. Если вы попробуете что-то изменить, вселенная расколется. Время будет компенсировать. Раньше мне уже доводилось торговаться со временем, и оно всегда выставляет ужасный штраф. У него есть способы заживлять такие разломы. Обычно, довольно кровожадные способы.
— Так оставьте меня умереть. Я хочу этого.
Доктор на мгновение потупил взгляд:
— Умрёте не только вы.
— То есть, вы хотите сказать, что впервые за... не знаю, сколько прошло... я могу делать что хочу, и что я не должна это делать из-за того, что может случиться со вселенной, в которой меня уже нет. Убедительный аргумент.
— Вы не можете устраниться из вселенной. Ответственность от пространства и времени не зависит!
— Вы уже говорите как священник. Это поэтому всё странное затихает в вашем присутствии? Волшебство боится вас?
— Нет никакого волшебства. Послушайте, я с удовольствием поговорю с вами об этом, но могли бы мы сделать это в реальном мире? Потому что у нас заканчивается...
Я на вечеринке и я поворачиваю голову, чтобы увидеть того, кого я не могла увидеть в кухне.
И это снова он. Этот мужчина в кремовом костюме. Я не хочу говорить ему, что я боюсь, что я не хочу уходить, не хочу покидать это безопасное место.
Он открывает холодильник и наливает себе ещё один стакан апельсинового сока.
Джеймс бредёт в мою сторону, в одной руке у него болтается бутылка красного вина, он словно пьяная мартышка.
— Сука! — кричит он. — Ты держишь меня в неопределённости, врёшь мне. Ты просто пользуешься мной.
Я улыбаюсь и привычно замахиваюсь, чтобы ударить его. Но в этот раз я могу сделать что угодно. Меня не всё ещё достало.
Я опускаю руку.
— Джеймс, я люблю тебя, и никогда не причинила бы тебе боль. У тебя такие красивые глаза, ты так хорошо говоришь. Я хочу остаться с тобой навсегда.
Он ухмыляется и качает головой:
— Я тебе не верю. Что ты...
И я всё равно бью его.
— Меня достало, — говорю я ему.
Как и следовало ожидать.
Пока он лежит на полу, зажав рукой рот, я смеюсь с него:
— Ух ты. Прости. Я не хотела бить так сильно.
Затем я разворачиваюсь и иду на кухню.
— Вы здесь, — киваю я мужчине в кремовом костюме.
— Кухни и вечеринки. Они просто созданы друг для друга. История только что повторилась?