- Лили Джейн Поттер.
- Принимали ли вы противозачаточные или иным путем препятствовали возникновению беременности?
- Нет.
- Хотите ли вы ребенка?
- Да.
- Тогда совсем ничего не понимаю.
- Я тоже. Хотя... подождите. Леди Поттер, вы хотите ребенка от своего мужа?
- Нет.
- На этом допросе выяснилось, что Лили не только не хотела ребенка от мужа, но и замуж вышла не по любви. На резонный вопрос, а по какой же причине она тогда согласилась на брак, Лили ответила буквально следующее:
- Джеймс вскружил мне голову. В него оказалось легко влюбиться, я решила, что смогу полюбить его потом... Не полюбила.
- Кого же вы тогда любите?
- Северуса Снейпа.
- И ребенка хотите от него?
- Да.
- Лили настолько не желала зачинать от мужа, что сама ее магия воспрепятствовала беременности. Однако Клятва есть Клятва, пусть и данная в порыве эмоций. И если бы ее не выполнили, Лили в лучшем случае погибла, в худшем – сошла с ума... Джеймс Поттер очень любил свою жену. Очень, - Северус вздохнул. – Я от него не ожидал... такого.
- Да уж... Всю жизнь быть любимцем Судьбы и принимать это как должное, всей душой полюбить и огрести такую оплеуху! – экс-Избранный задумался и пробурчал под нос: - Вот пусть не говорят потом, что справедливости не существует…
- Не злорадствуй.
- Весь в тебя.
- Кто бы сомневался.
- И Джеймс пришел просить тебя?..
- Меня просила Лили, - усмехнулся Северус. – Плакала, извинялась, говорила, что любит, что кругом винит себя за дурость. Сказала, что не хочет растить нежеланного ребенка, заметила, что я, таким образом, смогу отомстить Джеймсу за все годы унижений...
- Цинично.
- Кто бы спорил. Я мог сколько угодно отказываться, но тогда бы на меня обрушился гнев клана Поттеров. Пришлось согласиться, тем более что такой судьбы я Лили все же не желал. Тогда же стало известно Пророчество. Поверь, я не хотел подвешивать над собственным ребенком Дамоклов меч, но Лили настояла. Был шанс, что Темный Лорд выберет кого-то другого, а лишать тебя сил, что даются дитю при зачатии на Хэллоуин, отказались уже Поттеры. Раз уж суждено тебе было родиться темным магом, то следовало соблюсти и это.
- Откуда вы были так уверены, что я буду темным? – подозрительно поинтересовался Сев. – Окрас магии наследуется, но ведь не исключительно же по мужской линии...
- У магглорожденных нет выраженного окраса, - покачал головой зельевар. – Они... нейтральны, скажем так, что позволяет им с легкостью овладевать обоими направлениями Магии сразу – и темной, и светлой. Конечно, магглорожденные никогда не смогут достичь тех высот, что и наследные маги, но простора для маневра у них куда больше, однако такая гибкость, увы, не передается потомкам. Поэтому было совершенно очевидно, что ты унаследуешь мои цвета.
Чтобы не вызывать ненужных подозрений – а никому не должно было быть известно, что ты не родной сын Джеймса, - тебя решили записать как наследника жены Джеймса Поттера. Да ты и сам можешь это увидеть в хрониках на генеалогическом древе. Подобным образом поступают, когда род отказывается от наследника, и ребенок оного не имеет права наследовать что-либо от него. Правда, здесь есть маленькая хитрость – отреченный может передать свое имущество супругу, и таким образом дите не останется без гроша в кармане. С тобой поступили аналогичным образом. Когда Лили родила, то старшие Поттеры очень демонстративно собрались и исчезли в неизвестном направлении. Сложилось впечатление, что род отрекся от Джеймса за мезальянс, но счел нужным проконтролировать рождение ребенка, после чего уехал из Англии, не желая участвовать в гражданской войне.
- Насколько мне известно, маги крайне трепетно относятся к родственникам. Никого не насторожило, что Поттеры сначала дали разрешение на мезальянс, а потом отреклись от сына?
- Трепетно-то оно трепетно, но если в семье несколько детей и один из них идет против воли рода, то могут и отречься, Блэк тому пример. Характер Джеймса был известен всем, его стремление делать все по-своему тоже. В подробности проведения свадьбы широкая общественность посвящена не была, поэтому позже возникли слухи, что женился Джеймс тайком от родителей. Но старшие Поттеры к тому времени были вне досягаемости, а «отреченный» отказывался давать комментарии.
- Ну а ты? Тебе стерли память обо мне?
- Почему ты так решил? – нахмурился Северус, справедливо ожидавший обвинений в безразличии к судьбе сына.