Вчера Питера отправили в карцер. Он сказал мистеру Сарженту, что лишними являются пожилые люди, а не мы. Когда он это произнес, мы не могли поверить своим ушам, а еще я никогда прежде не видела мистера Саржента в такой ярости. Он даже не покраснел — нет, он побледнел, а на лбу стала биться жилка. Я думала, что он выпорет Питера, но вместо этого мистер Саржент решил вызвать миссис Принсент, и Питера отвели в карцер. А самое ужасное заключается в том, что, прежде чем выйти из класса, он мне подмигнул. Словно отправиться в карцер на самом деле очень круто.
Его выпустили вечером, впрочем, не думаю, что наказание чему-либо его научило, поскольку весь ужин в столовой он смотрел на меня и скалился как дурак, словно мы с ним друзья. Питер мне не друг. Мне очень хочется, чтобы миссис Принсент отправила его отсюда. Тогда жизнь в Грейндж-Холле снова пошла бы своим чередом. А еще больше мне хочется, чтобы миссис Шарп взяла меня к себе в служанки, чтобы я могла содержать ее дом в порядке и чистоте и путешествовать с ней по миру. Мне бы хотелось, чтобы она увезла меня подальше.
Анна аккуратно закрыла дневник и спрятала его в выемку за ванной. Сейчас она уже считала книжицу подружкой и наперсницей. Когда Анна была маленькой, она разговаривала с другими воспитанницами в спальне, делясь мыслями и секретами. Порой беседы затягивались глубоко за полночь. Но потом миссис Принсент назначила ее Дежурной по спальне. В ее обязанности входило доносить о всех тайнах своих соседок, а также о проступках, совершавшихся в спальне. Вскоре ей перестали доверять. С тех пор девушка привыкла к одной и той же картине: стоит ей зайти в комнату, как кучки подружек рассыпаются, а шепот бесед стихает. Анна с гордостью внушала себе, что ей все равно, гораздо важнее быть хорошей Лишней. Лишним не полагалось тратить время на пустые разговоры друг с другом. Анна решила, что станет лучшей Лишней. Все ее существование было посвящено этой цели. Однако оттого, что ей было не с кем поговорить, она все равно чувствовала себя одиноко, особенно сейчас, когда появился Питер, чье поведение возмущало ее и лишало душевного равновесия. Он провел в Грейндж-Холле уже три недели, однако всякий раз, когда Анна кидала на него взгляд, проходя по коридору, она чувствовала, как заливается краской, и ловила себя на том, что отводит глаза только для того, чтобы посмотреть на него еще раз. Он выбивал ее из колеи, пытаясь заговорить с ней, когда она желала лишь одного — чтобы он оставил ее в покое. Анне казалось, что он постоянно на нее смотрит с едва заметной насмешливой улыбкой, отчего девушка смущалась и терялась, преисполненная решимости не показать, что заметила его взгляд.
Выбравшись из воды и быстро вытершись, Анна кинула прощальный взгляд на ванну, желая убедиться в том, что дневник надежно спрятан, после чего направилась в спальню, по дороге перебирая в голове дела следующего дня. Экономное обращение с запасами было в 8:30 утра, затем в 9:30 — этикет, а потом должна быть практика.
Они будут чистить серебро. Настоящее серебро! Дома у миссис Шарп имелось множество серебра: ножи, подсвечники, рамки и масса всего другого — Анна не сомневалась, что всех удивит своим талантом наводить настоящий блеск. «В этом деле спешка ни к чему, — объясняла миссис Шарп. — Торопиться не нужно. Когда начищаешь серебро, тебе самой становится лучше». Анна была с этим полностью согласна. Начищенное серебро сверкало, завораживая взгляд, и Анна надеялась, что ей улыбнется удача, и когда-нибудь потом ее отправят работать в дом, где будет столько же серебра, сколько у миссис Шарп.
Когда Анна пробралась в спальню, все уже успели погрузиться в сон. Девушка беззвучно сняла форму и скользнула под два тоненьких одеяла, подогнув под себя края, чтобы удержать тепло. Еще чуть-чуть — и она провалится в сон.