Ещё одним серьёзным вызовом «декоммунизации» была необходимость заполнения освободившегося пространства новыми символами. Националистический нарратив, носителями и пропагандистами которого были главные «декоммунизаторы», оказался слишком узок и не очень привлекателен для большей части общества. Война на востоке позволила его популяризировать за счёт героического мифа ОУН-УПА, но на этом его потенциал исчерпался. Дополнительный ресурс был предоставлен формированием новых гражданских культов (Небесная сотня, Революция Достоинства, герои антитеррористической операции), но и он оказался весьма ограниченным. Остальная символическая территория была занята классическим национальным нарративом, уже очищенным от советской семантики или региональными нарративами. В этом смысле переделывание бюстов Ленина в бюсты Шевченко или переименование конной статуи Чапаева в статую «Казак», или до сих пор пустующие постаменты, освобождённые от Ильича, или топонимические «гербарии» выглядят весьма показательно и символически.
Упомянем ещё один немаловажный аспект «декоммунизации». Эта политика совпала во времени и пространстве с интенсивной демодернизацией украинского общества. Отрицание советского наследия парадоксальным образом стало идеологическим отрицанием модерности, принесённой советской властью. Коллективная память о советском периоде, несмотря на интенсивные попытки представить «коммунистический период» как непрерывную череду страданий, жертв, потерь и унижений украинской нации, имела огромный материальный фундамент в виде заводов, фабрик, образовательной и научной инфраструктуры, жилья и пр. Украина обрела современные государственные границы именно как советская республика. Огромное количество достижений в области науки, спорта, образования, высокой культуры относятся именно к советскому периоду. Отрицание советского периода как неизбежный контекст и даже цель «декоммунизации» не сопровождалось какой-либо привлекательной альтернативой такого же масштаба. Это позволяет говорить о «декоммунизации» как антимодерном, архаическом проекте, символом которого стало присвоение промышленному центру Комсомольск хуторского имени Горишни Плавни.
И наконец, не стоит забывать о конфликтном потенциале «декоммунизации». Негативное отношение к ней, связанное с разными соображениями — от идеологических до эстетических, стало основой для так называемого «дремлющего конфликта» (dormant conflict). Можно было бы проигнорировать или исключить из этого рассуждения тех, кто пользуется этим конфликтным потенциалом для достижения краткосрочных политических целей (например, оппозиционные партии). Но игнорирование конфликтного потенциала политики, осуществляемой в интересах узкой группы интереса и конъюнктурно поддерживаемой популистами, в конечном итоге приводит к политическому фиаско. Не имея возможности отстоять или обсудить свои предпочтения в открытой равноправной дискуссии, объекты этой политики найдут другой способ выразить своё отношение. Итоги выборов 2019 года в какой-то мере были предопределены тем, что конфликт проснулся и создавшие его борцы за светлое прошлое стали его жертвой.
Источники
Bernhard M., Kubik J. (eds.). Twenty Years After Communism: The Politics of Memory and Commemoration. OxfordUniversity Press, 2014, 384 p.
Верховна Рада України. Офіційний веб-портал, zakon.rada.gov.ua
Більшість українців упереджені до влади, декомунізації та ЗМІ, http://lvivmediaforum.com/2015/bilshist-ukrajintsiv-uperedzheni-do-vlady-dekomunizatsiji-ta-zmi/
Відкритий лист науковців та експертів-українознавців щодо так званого «Антикомуністичного закону»: Президентові України Петру Олексійовичу Порошенку та Голові Верховної Ради України Володимиру Борисовичу Гройсману, квітень 2015, https://krytyka.com/ua/articles/vidkrytyy-lyst-naukovtsiv-ta-ekspertiv-ukrayinoznavtsiv-shchodo-tak-zvanoho
Вирок іменем України, 11 жовтня 2019 року, Дзержинський районний суд м. Кривого Рогу, https://reyestr.court.gov.ua/Review/85088106
Вирок іменем України, 11 листопада 2020 року, Новотроїцький районний суд Херсонської області, https://reyestr.court.gov.ua/Review/92804835