Зен продолжал держать меня за руку, и взгляд у него по-прежнему был острый, злой и... мужской. Я поняла вдруг, откуда такая вспышка, и вместе с удивлением испытала ужас.
Он по-прежнему меня хочет! И защитил от ни-ов не потому, что соблюдал нашу чертову договоренность о взаимопомощи, а потому что давно уже считает меня своей. Да, многие люди готовы всем жертвовать и рисковать во имя принципов, договоренностей, выгоды… но здесь другое. Примитивное, опасное. То, что я увидела в его глазах, когда мы впервые встретились, и позже, когда его руки оказались у меня под свитером.
И так же, как и тогда, ситуацию разрядил Треден.
— Зен? Ирина? Чего шумите?
Зен отпустил меня, и я с гордым и оскорбленным видом поправила рукав тулупа, затем встала и вернулась к своему месту для сна. Сердце бешено колотилось, руки тряслись; меня даже стало мутить. Я села спиной к стене и стала переплетать косу, чтобы этим простым действием успокоить себя.
Зен – идеальный защитник. Так и просится сравнение с волком, оберегающим свою добычу… С одной стороны, путешествовать с ним безопасно и удобно: он и еду может раздобыть, знает, как защитить, вытащит из любой передряги. С другой стороны, он для меня и есть главная опасность. Он, конечно, держит себя в руках, но, учитывая, какие мы взрывоопасные и гордые, в очередном споре выдержка может ему изменить и он либо ударит меня снова, либо завалит, как… декоративку?
Напуганная и переполошенная, я перепутала пряди. Пришлось распутывать. Треден тем временем успел подняться, наведаться в другой дальний угол, чтобы помочиться, вернуться, поругать Зена за то, что он толкнул котелок и немного пролил из него и подойти ко мне.
Присев, бородатый мэнчи сказал тихо, чтобы только я слышала:
— Норов у тебя дурной, а язык поганый. Кого угодно до беды можешь довести.
— Спасибо, Треден, за комплимент.
— Во-во, я об этом. Цедишь слова непонятные с умным видом… Не дразни парня. Он и так взбаламученный, вся жизнь под откос, а тут ты…
— Что я?
— Все ты понимаешь, — упрекнул Треден. — Тебе бы лишь поперек сказать, ядом плюнуть. Сколько ни гляжу на тебя, а понять не могу, чего ж ты такая злющая-то?
— Действительно, чего это я такая злющая? Меня всего-то похитили, клеймили, били, собирались насиловать…
— Потому и били, что язык за зубами держать не умеешь.
— Знаешь, Треден, я уже большая девочка, меня поздно переделывать. А Зен, он сам цепляется ко мне.
— Ничего не поделаешь: будет и цепляться, и смотреть… — промолвил Треден. — Сама знаешь, почему.
— Знаю, — тихо-тихо подтвердила я и решилась признаться: — Я вас покину. Моя цель Мэзава.
— Это лучшее место для тебя…
— Не говори Зену. Он это может нездорово воспринять.
— Когда будет подходящий момент, я сам помогу тебе уйти, а позже все объясню ему.
Я кивнула и, прищурившись, посмотрела туда, где сидел Зен. Млад, словно почувствовав, что у желтоглазого на душе неспокойно, подошел к нему и опустил свою огромную морду ему на колени; мэнчи принялся почесывать его между ушами.
«Все-таки он зверь», — подумала я, но не о волке.
Глава 2
Мы пробыли в пещере два дня, и это были непростые дни. Усталость, не слишком оптимистический настрой и внутреннее раздражение сделали нас вспыльчивыми и недовольными. Птенчик, наоборот, радовался остановке и, сидя в своем гнезде-сумке, радостно и бодро сводил нас с ума криками, хотя поводов для криков не было – его и кормили, и развлекали. Млад недобро косился на это крикливо-визгливое существо, пока его терпение не лопнуло и он не попытался сожрать это самое существо.
Я, естественно, встала на защиту своего пернатого подопечного, а Треден встал на защиту меня. Отогнав от нас злобно порыкивающего волка, бородач предупредил меня:
— Посмотри-посмотри, какое чудище ты решила воспитать! С ним маленьким уже не совладать, а что будешь делать, когда подрастет?
—А я рада, что он такой шумный! — возразила я нахально. — Это значит, что он здоров и активен, и, как и всякий ребенок… то есть зверенок… то есть птенчик, шумен!
— Млад у меня шум не любит, так и знай – зазеваешься, проглотит твоего ребенка-зверенка-птенца!
— Пусть только попробует! Если проглотит, я ему брюхо распорю и птенчика своего вытащу!
— Что-о-о-о? — всерьез рассердился простак Треден, который все никак не мог привыкнуть к моей манере насмешничать и возражать. — Ежели ты моего волка тронешь, я тебе голову-то откручу, хоть гавкать перестанешь, собака ты брехливая!