– Знаешь, сестра, это было бы так просто, – негромко заговорила Беатрис, равнодушно глядя сверху-вниз. – Не вмешиваться сейчас. Дать тебе сгореть от жара вместе со своим отродьем… Но я слишком хорошо знаю тебя, Эсмеральда. Ты живучая стерва. Ухватишься когтями за жизнь и выберешься, чтобы снова отбирать у меня все. Или умрешь, но останешься для всех светлым образом. Любимицей. Как в детстве, когда все лучшие игрушки доставались младшенькой. А теперь мы выросли, да, цыпленок? И делим уже мужчин. Никогда не прощу Флориана. Но и тебе он не достанется.
– Беа… пожалуйста… – прохрипела Эсми.
Длинные ресницы слабо дрогнули. Правда, открыть глаза она смогла лишь на секунду. Темные, подернутые поволокой от боли и слабости.
– Что такое, цыпленок? – усмехнулась Беатрис.
Она заметила, как Эсми потянулась к ней. Изящная ладонь едва-едва оторвалась от постели, тонкие пальцы задрожали в воздухе. Но Беатрис сделала вид, что не увидела. Лишь скрестила руки на груди. С идеальной осанкой, с надменным взглядом.
– Мой ребенок… что с ним? Какая у него метка? – губы Эсми, пересохшие от жара, еле шевелились.
– Я не понимаю, что ты бормочешь, – холодно отрезала Беатрис, хотя все слышала.
В уголках глаз Эсми заблестели слезы.
– Беатрис… я умираю… – она слабо дрогнула всем телом, даже всхлипнуть толком не смогла.
Беатрис наклонилась к ней, хищным жестом проводя ладонью по щеке. Обманчивая ласка – стереть кончиками пальцев слезу. Почти упиваясь ею.
– Да, сестренка. Тебя убивает лихорадка. Но я спасу твою чертову жизнь. У меня есть древний ритуал. Ты и представить не можешь, каких трудов стоило добыть его. Я отомщу вам обоим. Еще более жестоко, чем просто твоей смертью, – Беатрис нахмурилась, заметив, что Эсми слабо заметалась головой по подушке, тихо постанывая. – О, кажется, ты снова не слышишь меня? Неважно… Тем проще будет закончить с этим. Ты погибнешь, Эсми, как и суждено. Но вместо твоей души я выдерну в это тело попаданку из другого мира. И даже если Флориан найдет тебя, то никогда не будет счастлив. Ведь в его руках окажется совсем другая девушка.
Беатрис села на край кровати, доставая припрятанный в рукаве платья тоненький свиток. Тот самый ритуал. Она жестко перехватила запястье Эсми, силой передавая частичку своей магии, не отпуская, даже когда та инстинктивно дернулась. Губы Беатрис зашевелились почти беззвучно, шепча слова заклятья. Но по щекам помимо воли катились слезы.
На душе было неспокойно, и в голове роились мысли: «Почему я делаю это? Потому что хочу отомстить, отыграться как можно более жестоко? Или потому что… все-таки не могу представить, как сестра умрет на моих руках? И все мои слова – лишь маска».
***
– Папа, я опять в тебя попала! А ты в меня ни раза, ни разика! – рассмеялась Даниэлла, бросившая очередной снежок. – Вот как ты воевал, а? А? Как ты врагов побеждал, если такой растяпа?
Она подбежала ближе, обнимая Флориана. Маленькая капризуля, сморщившая носик с озорными искрами в глазах. Злиться на нее было нереально, вот и разбаловал до невозможности!
– А вот так! Попалась? – Флориан схватил дочурку, щекоча ей бока.
Она заливисто засмеялась. Они гуляли в дворцовом саду, где все было укрыто пушистым мягким снегом. Дорожки, конечно, расчистили. Но за их пределами лежали белоснежные, искрящиеся на солнце сугробы. А на каждой ветке пушилась объемная шапочка снега.
Вывернувшись из рук, Даниэлла отбежала на пару шагов. На короткой легкой шубке, наброшенной поверх голубого платья, блестели снежинки. Шапочка с белой опушкой по краю сбилась набок. Еще бы! Даниэлла сейчас выглядела настоящим демоненком, озорным и встрепанным.
– Иди сюда, шапку поправлю, сползла совсем, – улыбнулся Флориан.
– Я сама! Я уже большая! – Даниэлла гордо вздернула носик, поправляя шапку.
– Поэтому с уроков сбегаешь? – тон был и мягким, и строгим одновременно. – Пожалела бы своего учителя по чистописанию. Старику пришлось оббегать весь дворец, пока искал тебя! Еще и перепугался, вдруг тебя украли.
– Да я со слугами была, – Даниэлла ковырнула носком сапожка мощеную дорожку. – Они со мной играли немножко…
«Ну, конечно! – хмыкнул про себя Флориан. – Этой баловнице попробуй откажи! В итоге, с ней и конюх будет в лошадку играть, и кухарка лепить пирожки для кукол».
Вот только похоже, дело было не только в этом. Даниэлла ушла в себя, тихо бредя по дорожке и задумчиво покусывая губу.
– Дани… – Флориан осторожно тронул дочку за плечо.
– Пап, а я слышала, что ты вчера двух ангелов казнил.
– Ну, допустим, не я, а палач, – он попытался перевести тему.