Я позволил отчаянию захлестнуть меня, что в такой прекрасный день в Майами казалось немного абсурдным. Пассажир ушёл, я остался один, и единственное что я смог придумать это начать изучать арамейский. Я мог только надеяться, что если кусок замороженных фекалий с пролетающего самолета упадет мне на голову то это выведет меня из моего мучительного состояния. Я взглянул на небо, но и там, как и везде, меня ждала неудача.
И снова практически бессонная ночь, прерванная повторяющейся странной музыкой, которая вошла в мой сон и разбудила меня, так что я сел на кровати, чтобы пойти за ней. Я не знал почему мне показалось хорошей идеей последовать за музыкой и даже больше – я не знал куда она меня ведёт, но очевидно я собирался идти. Ясно, что я разваливался, быстро скользя вниз, в серое, пустое безумие.
Утром в понедельник, ошеломленный и разбитый Декстер пошатываясь направился в кухню, где на меня немедленно и яростно напал ураган по имени Рита, которая атаковала меня махая перед носом огромной пачкой каких-то бумаг и дисков. "Мне надо знать что ты думаешь", взволнованно заговорила она, что сбило меня с толку, учитывая глубокое однообразие моих мыслей. Ей это совершенно не надо знать. Но прежде чем я смог сочинить хоть какую-то слабую отговорку, она усадила меня на кухонный стул и стала раскладывать на столе бумаги.
"Это икебана, которую хочет использовать Ганс", начала она, тут же демонстрируя мне фотографии которые, фактически, были готовым гербарием. "Это для алтаря. Может быть это чересчур….О, я не знаю", несчастно вздохнула она. "Не начнут смеяться от того, что так много белого?"
Хотя у меня с юмором всё в порядке, на ум пришло не слишком много шуток про белый цвет, однако прежде чем я смог хоть как-то переубедить её, Рита уже начала перелистывать страницы.
"Ладно", продолжала она, "это карточки мест за столом. Которые очень хорошо стыкуются с тем, что делает Мэнни Борк. Может нам следует отдать их Винсу и Мэнни, чтобы они проверили?"
"Ну.."
"О, боже! Посмотри на часы!", воскликнула она и прежде чем я успел произнести хоть какой-то звук, бросила мне на колени пачку дисков, "Я выбрала эти шесть групп", объяснила она, "Ты можешь их послушать сегодня и сказать мне что ты думаешь о них? Спасибо, Декс", она потянулась ко мне, поцеловала в щёку и направилась к двери, уже намереваясь выполнить следующее дело из её списка. "Коди!", крикнула она, "Нам пора идти, сладкий. Пойдём!"
Прошло ещё три минуты беспокойства в течение которых Астор и Коди прощались со мной, просунув головы в дверь кухни, и только потом входная дверь хлопнула и наступила тишина.
И в этой тишине, мне показалось что я мог слышать, совсем как слышал это ночью, слабое эхо музыки. Я понял что мне нужно встать со стула и выйти за дверь с ножом в зубах – выйти в яркий день и найти это, что бы это ни было, смело выступить против, в его же логове, и убить…но я не мог.
Сайт Молоха внушил мне страх, и даже зная как это глупо, неправильно и непродуктивно, совсем не по-декстеровски, я не мог с этим совладать. Молох. Просто глупое древнее имя. Старый миф, исчезнувший тысячи лет назад, разрушенный вместе с храмом Соломона. Это было ничто, вымысел доисторического воображения, даже меньше чем ничто – за исключением того, что я этого боялся.
Казалось, что мне ничего не остается делать кроме как прожить день с опущенной головой и надеждой что оно не захватит меня полностью, чем бы это не оказалось. Я устал до мозга костей, и может быть это тоже добавляло мне беспомощности. Хотя я так не думаю. Я чувствовал, что нечто очень плохое бродит вокруг, вынюхивая меня и приближаясь всё ближе, и я почти чувствовал его острые зубы на своей шее. Всё что я мог, это сделать эту последнюю игру чуть-чуть длиннее, но рано или поздно я почувствую его челюсти на своем теле, и затем я буду блеять как овечка, бить пятками в пыли, и умру. Мне не хотелось бороться; мне, если честно почти ничего не хотелось; во мне остался только некий человеческий рефлекс который говорил мне что пора идти на работу.
Я собрал диски Риты и вышел из дома. И пока я замыкал входную дверь, белый Авалон медленно отъехал от тротуара, с такой ленивой дерзостью, что это прорвало мою усталость и отчаяние, и вонзило в меня копье настоящего ужаса, от которого я отпрянул к двери и все диски посыпались из рук.
Машина проехала медленно до знака остановки. Я наблюдал, бессильный и оцепенелый. И когда тормозные огни выключились и машина тронулась с места и поехала дальше, маленькая часть Декстера проснулась и очень рассердилась.
Должно быть, это совершенно наглое неуважительное поведение Авалона подействовало, но видимо мне действительно нужен был такой удар адреналина в поддержку утренней чашечке кофе. Что бы это ни было, меня это завело так, что прежде чем я решил, что дальше делать, я уже это делал. Я бежал к своей машине и прыгнул за руль. Воткнул ключи в зажигание, завёл мотор и погнал за Авалоном.
Я проигнорировал знак остановки, проехал через перекрёсток и увидел машину, поворачивающую направо в нескольких кварталах впереди. Я мчал так быстро, как мне не следует, и увидел как он поворачивает налево, на шоссе Ю.С. 1. Я поднажал и погнал ещё быстрее, боясь упустить его в сумасшедшем движении в час-пик.
Я был примерно в квартале от него, когда он повернул на север по Ю.С.1. Я ехал за ним, не обращая внимания на скрип тормозов и оглушительные аккорды клаксонов других машин. Авалон был в десяти машинах от меня, и я воспользовался всеми своими навыками езды по Майами чтобы подобраться поближе, сконцентрировавшись только на дороге и игнорируя разделительные линии переулков, а также великолепную языковую изобретательность в выражениях водителей из соседних авто. Червяк вернулся и хотя у него были не все зубки на месте, он готов был к битве, к той самой битве червей. Я был зол – еще одна новость для меня. Меня вытащили из моей тьмы, а затем бросили в ярко освещённый угол, где стены сужались, но этого достаточно! Настало время Декстеру нанести ответный удар. И хотя я не представлял себе, что я буду делать когда догоню эту машину, я совершенно точно собирался это сделать!
Я был на пол-квартала позади, когда водитель Авалона засёк меня и сильно увеличив скорость, резко повернул в левый переулок, где было так мало места что машина ехавшая за ним, притормозила и пошла юзом. Две машины за ней столкнулись, и гул сигналов и тормозов проткнул мне уши. Я рванул резко вправо, объезжая аварию, и затем свернул в освободившийся проезд к левому переулку. Авалон был на квартал впереди и набирал скорость, но я вдавил педаль газа и погнал за ним.
Несколько кварталов расстояние между нами не менялось. Когда Авалон догнал поток машин, который шел уже после аварии, я приблизился к нему. Я был в двух авто от него, когда смог различить большие чёрные очки водителя, который смотрел на меня через боковое зеркало. Как только я оказался всего за одну машину от него, он вдруг резко крутанул руль влево заставляя автомобиль выскочить на разделительную полосу и скользя боком вниз к движению встречной полосы. Я проехал его, так как не успел даже среагировать. Я почти слышал его язвительный смешок в спину, в то время как он катил прочь к Хоумстеду.
Но я не собирался его отпускать. Поимка этой машины вряд ли даст мне ответы на мои вопросы, однако мне кажется что это правильное действие. И я не думал о правосудии или о другом каком-то абстрактном понятии. Нет, это было чистым гневным возмущением, исходившем из некоего неизвестного закоулка в моем ящеричном мозгу[1] и растекающегося по всему телу. То, что я действительно хотел сделать, это вытащить парня из его грязной маленькой тачки и надавать по морде. Желание физически причинить вред в пылу гнева было совершенной сенсацией для меня, оно было опьяняющим, и достаточно сильным, чтобы отбросить в сторону остатки логики, и заставить меня пересечь дорогу и продолжить преследование.
Мой автомобиль жутко заскрипел когда я резко вывернул на разделительную полосу и проехал дальше на другую сторону. Огромный цементовоз едва не задел меня, но я уже был далеко впереди, сидя на хвосте у Авалона на незагруженной дороге в южном направлении.