Неважно. Я могу сделать это и один.
В последнее время я так часто работал допоздна, что Рита совершенно не удивилась, когда после ужина я сказал ей, что должен вернуться в офис. Конечно, я не сразу отцепился от Коди и Астор, которые хотели пойти со мной и заняться чем-нибудь интересным, или хотя бы остаться дома и попинать банки. Но после некоторого количества расспросов и невнятных угроз я от них отвязался и выскользнул в ночь. Моя ночь, последний друг что у меня остался, с хилым полумесяцем, мерцающим в тусклом мокром небе.
Старжак жил в маленькой хижине в районе с воротами, но низкооплачиваемой охраной – скорее увеличивающей цену недвижимости, чем способной защитить от кого-нибудь с опытом и голодом Декстера. Однако это всё же означало небольшую пешую прогулку после того, как я оставил свою машину на дороге у караульной, добро пожаловать зарядке. Я в последнее время слишком часто ложился поздно и рано вставал, и идти на своих двоих к стоящей цели было по настоящему приятно.
Я медленно кружил по району, обнаружил адрес Старжака и прошёл мимо, будто обычный гуляющий по вечерам сосед. В комнате, выходящей на фасад горел свет и на подъездной дорожке стоял одинокий автомобиль; у него были флоридские номера с надписью Округ Мэнэти внизу. В округе Мэнэти живут всего 300,000 человек, но автомобилей там зарегистрировано по крайней мере вдвое больше. Это уловка агенств по аренде автомобилей, призванная замаскировать тот факт, что водитель взял машину в аренду – и следовательно, является туристом и законной добычей любого хищника в поисках легкой жертвы.
Я почувствовал лёгкое нарастание горячего нетерпения. Старжак был дома, и то, что взял автомобиль напрокат, лишний раз подтверждало что именно он загнал свой автомобиль в канал. Я прошёл мимо дома, высматривая любые признаки того, что меня заметили. Никого, только где-то по соседству слышится слабый звук телевизора.
Я обошел квартал и обнаружил неосвещенный дом с поднятыми ставнями от урагана, что было хорошим признаком того, что никого нет дома. Я пересёк тёмный двор до высокого кустарника, огораживающего дом Старжака. Я проскользнул в брешь в кустарнике, надел на лицо чистую маску, натянул перчатки и подождал, пока приспособятся глаза и уши. И пока я это делал, мне вдруг подумалось, как нелепо я наверное буду выглядеть, если кто-то меня застукает. Прежнего меня это никогда не беспокоило; Пассажирский радар отлично работал и всегда предупреждал меня о нежелательных зрителях. Но теперь, без подсказок изнутри, я почувствовал себя голым. И пролившись надо мной, это ощущение разбудило другое: чистую, беспомощную глупость.
Что я делаю? Я нарушаю почти все свои жизненные правила, поступаю спонтанно, без обычной своей осторожной подготовки, без каких-либо реальных доказательств и без Пассажира. Это безумие. Я просто напрашиваюсь на то, чтобы быть обнаруженным, схваченным, или нарубленным на кусочки Старжаком.
Я закрыл глаза и прислушался к бушующим во мне новым чувствам. Чувства – поистине человеческая шутка. Осталось только присоединиться к команде по боулингу. Зарегиться в чате и поболтать о само-помощи в стиле Нью Эйдж и альтернативном траволечении геморроя. Добро пожаловать в род человеческий, Декстер, бесконечно бесполезный и бессмысленный человеческий род. Надеемся, вы насладитесь вашим коротким и болезненным пребыванием.
Я открыл глаза. Я могу сдаться, принять тот факт, что дни Декстера прошли. Или – я могу справиться с этим, несмотря на риск и подтвердить что я всегда был самим собой. Принять меры, которые либо вернут Пассажира либо научат меня жить без него. Даже если в Старжаке и не было абсолютной уверенности, он был близко, я был здесь, и ситуация была неотложной.
По крайней мере это был простой выбор, что-то, чего у меня не было уже некоторое время. Я сделал глубокий вдох и беззвучно как только мог двинулся сквозь изгородь во двор Старжака.
Держась в тени и я дошел до двери в гараж. Заперто – но Декстер смеётся над запорами, и мне не нужны советы Пассажира, чтобы открыть этот замок и шагнуть в тёмный гараж, тихо закрыв дверь за собой. У дальней стены стоял велосипед, и рабочий верстак с аккуратным висячим набором инструментов. Я сделал мысленную пометку, пересёк гараж и на долгую минуту приложил ухо к двери, ведущей в дом.
Слабое гудение кондиционера, звук телевизора и ничего больше. Я послушал ещё немного, для уверенности, а затем очень осторожно начал открывать дверь. Замок открылся гладко и без звука, и я оказался в доме Старжака бесшумный и тёмный тень.
Я скользнул по коридору в сторону пурпурного свечения телевизора, прижимаясь к стене, болезненно беспокоясь, о том, что он может оказаться у меня за спиной по какой-нибудь причине, которую я блестяще пропустил. Но когда я подошел к телевизору, я увидел голову возвышающуюся над спинкой дивана и понял, что он попался.
Я приготовил петлю из рассчитанной на пятидесятифунтовую рыбу лески и подобрался поближе. Началась рекламная пауза и голова немного сдвинулась. Я замер, но он снова переместил голову в центр и я набросил на него свиснувшую вокруг его шеи петлю, и плотно затянул её как раз над его адамовым яблоком.
Некоторое время он очень удовлетворительно дёргался, но только затянул петлю туже. Я наблюдал как он дёргается и хватается за горло, и хотя это было приятно, я не почувствовал той холодной, дикой радости что обычно сопровождала подобные моменты. Однако это было лучше чем смотреть рекламу и я позволил ему продолжать, пока его лицо не побагровело и конвульсии не превратились в беспомощное трепыхание.
"Не дёргайся и сиди тихо," сказал я, "и я позволю тебе дышать."
Он поверил и сразу же прекратил свои хилые попытки. Я чуть-чуть ослабил петлю и прислушался к его дыханию. Всего один вдох – и затем я затянул леску и поставил его на ноги. "Пошли," велел я, и он пошёл.
Я шёл за ним, держа натяжение лески достаточно тугим чтобы он мог немного вдохнуть, если достаточно сильно постарается, и провёл его по коридору в заднюю сторону дома и в гараж. Когда я толкнул его к верстаку, он упал на одно колено, споткнувшись или в глупой попытке сбежать. В любом случае я был не в настроении для этого, и потому затянул петлю настолько туго, что его глаза вылезли из орбит, лицо потемнело и он без сознания свалился на пол.
Мне же легче. Я уложил его тушку на рабочую поверхность верстака и надёжно примотал скотчем пока он ещё валялся в беспамятстве. Тонкая струйка слюны стекла из уголка его рта и дыхание было очень хриплым, даже после того, как я ослабил петлю. Я смотрел на Старжака, приклеенного к столу с его неприятным лицом, и вдруг подумал, что таковы мы все. Вот так всё и проходит. Мешок мяса дышит, потом прекращает и не остаётся ничего кроме гниющих отбросов.
Старжак начал кашлять, и ещё немного слизи вылетело из его рта. Он дёрнулся в клейкой ленте, обнаружил, что не может двигаться, и широко раскрыл глаза. Он сказал что-то непонятное, содержащее слишком много согласных, а затем закатил глаза и увидел меня. Конечно он не мог рассмотреть моё лицо под маской, но у меня возникло очень нехорошее ощущение что он всё равно меня узнал. Он несколько раз пошевелил губами, но ничего не сказал пока наконец не опустил глаза к ногам и не произнёс сухим скрежещущим голосом с центрально-европейским акцентом, совсем не так эмоционально как можно было ожидать, "Вы совершаете большую ошибку."
Я поискал автоматический зловещий ответ и ничего не нашёл.
"Вот увидите," сказал он своим хриплым ровным голосом. "Он всё равно вас достанет, даже без меня. Для вас уже слишком поздно."
Это было оно. Практически то самое, необходимое мне признание, что он следил за мной со зловещими намерениями. Но единственный вопрос что я смог придумать, был: "кто – он?"
Он забыл что приклеен к столу и попытался покачать головой. Это не сработало, но и не слишком ему помешало. "Они найдут вас," повторил он. "Уже скоро." Он немного дёрнулся, словно пытаясь махнуть рукой, и сказал, "Продолжайте. Убейте меня. Они вас найдут."