Но на четвертый день всё стало ещё немного хуже. Я собирался купить пончиков, как обычно – особенно после моих Ночей. По какой-то причине в течение нескольких дней после веселой ночки с Пассажиром я не только чувствую себя более расслабленным, но и ощущаю себя весьма голодным. Наверняка в этом есть глубокий психологический смысл, но я гораздо больше заинтересован в уверенности что получу один или два пончика, прежде чем хищники из судебной лаборатории разорвут их на части. Смысл может подождать своей очереди после пончиков.
Но сегодня утром мне едва удалось схватить один пончик с малиновым джемом – повезло, что не потерял палец в процессе. Весь этаж жужжал, готовясь к выезду на место преступления, и оттенок жужжания дал мне понять, что оно было особенно гнусным, что естественно, меня не радовало. Это означало долгие часы торчания где-нибудь вдали от цивилизации и кубинских сандвичей. Кто знает, закончу ли я до ленча? Учитывая, что я испытывал недостаток пончиков, ленч казался мне важным приемом пищи, и ради всех кого я знал, я собирался как можно раньше разделаться с работой.
Я захватил свой удобный комплект по брызгам крови и направился к двери с Винсом Масукой, который несмотря на свой небольшой рост как-то захапал два пончика с самой ценной начинкой – баварские сливки с шоколадной глазурью. "Твоя охота была даже слишком хороша, Могучий Охотник," сообщил я ему, кивая на его грабительскую добычу.
"Боги леса были добры," ответил он, и откусил большой кусок. "Мои люди не будут голодать в этот сезон."
"Но я буду."
Он подарил мне свою жутковатую фальшивую улыбку, выглядевшую так, словно он научился изображать её по государственному самоучителю. "Пути джунглей жестоки, Кузнечик."
"Знаю, знаю," ответил я. "Сначала нужно научиться думать как пончик."
"Ха," сказал Винс. Его смех был еще фальшивей его улыбки, звуча словно он громко читал фонетическую орфографию смеха. "Ах, ха ха ха!" Бедный парень кажется, притворялся человеком, в точности как я. Но не так хорошо, как я. Неудивительно, что рядом с ним я чувствовал себя комфортно. Это и тот факт, что он достаточно часто приносил пончики.
"Тебе нужен камуфляж получше," сказал он, кивая на мою рубашку, с ярко розовым-и-зеленым гавайским рисунком, дополненным танцующими хула девушками. "Или хотя бы лучшего вкуса."
"Это было в продаже," возразил я
"Ха," снова повторил он. "Хорошо, довольно скоро Рита переберёт твой гардероб." И затем резко отбросив своё жутковатое искусственное веселье, он добавил, "Слушай, кажется я нашел отличного кейтерер."
"Он делает пончики?" Спросил я, по правде надеясь спустить на тормозах обсуждение моего грядущего матримониального блаженства. Но я попросил Винса быть моим шафером, и он с энтузиазмом взялся за дело.
"Парень действительно крут," сказал Винс. "Он вёл MTV Awards, и множество вечеринок шоу-биза и прочей фигни."
"Звучит дорогостояще."
"Ну, он должен мне услугу. Думаю, мы можем получить скидку. Где-то в районе ста пятидесяти баксов с гостя."
"Вообще-то, Винс, я надеялся что мы сможем позволить себе больше одного гостя."
"Про него печатали в Саут Бич Магазин," слегка уязвлено сказал он. "По крайней мере поговори с ним."
"Если честно," произнёс я, что разумеется означало что я лгу, "Рите хочется чего-то простого. Типа буфета."
Винс определенно надулся. "Хотя бы поговори с ним."
"Я поговорю с Ритой," сказал я, чтобы закрыть тему. И пока мы ехали на место преступления Винс больше об этом не заикался, так что кажется сработало.
Место преступления оказалось намного легче для меня, чем я предполагал, и я одобрительно кивнул когда оказался на месте. Во-первых, оно находилось в кампусе Университета Майами, моей старой доброй альма матер, и в соответствии с моей давней привычкой притворяться человеком я всегда пытался не забывать показывать будто меня одолевают тёплые чувства к этому месту, когда я был там. Во-вторых, брызг крови было не слишком много, что означало, что я управлюсь с этим в разумное количество времени. Это также означало свободу от противного мокрого красного материала – ибо, как ни странно, я не люблю кровь. Тем не менее я нахожу огромное удовлетворение анализируя брызги на сцене преступления и собирая образцы. Это дело, как я узнал по пути сюда, вряд ли станет вызовом.
Итак, в обычном своём бодром настроении я перешагнул над желтой огораживающей лентой, очаровательная интерлюдия перед бурным рабочим днём…
И замер на следующем шаге.
На мгновение мир стал ярко-желтым и появилось отвратительное ощущение бестелесного толчка через пространство. Я не видел ничто кроме блика на острие ножа. Тихий звук раздался с темного заднего сиденья: чувство подсознательной тошноты смешанное со слепой паникой от царапающего грифельную доску лезвия. Мгновенно пронёсшаяся нервозность, дикая уверенность, что что-то здесь очень не так, и ни единого намека на то, где или что это было.
Мое зрение вернулось в норму и я осмотрелся вокруг. Я не увидел ничего, чего не ожидал бы увидеть на месте преступления: небольшая толпа собралась у желтой ленты, охраняющие периметр полицейские в форме, несколько детективов в дешевых костюмах, и моя группа, царапающие в кустах свои руки и колени судебные эксперты. Все вполне нормально для невооруженного взгляда. Поэтому я подключил свой надежный полностью вооруженный внутренний глаз в поисках ответа.
Что происходит? Молча спросил я, закрывая глаза в ожидании что Пассажир объяснит мне эту беспрецедентно неудобную демонстрацию. Я привык к комментариям своего Темного Коллеги, и довольно часто мой первый взгляд на место преступления сопровождался хитрым шепотком восхищения или веселья, но это – это определённо был звук катастрофы, и я не понимал что его вызвало.
Что? Повторил я. Никакого ответа за встревоженным шелестом невидимых крыльев, так что я встряхнулся и прошел на место преступления.
Два тела, явно сожженных где-то еще, так как поблизости не было никаких признаков барбекю достаточно большого, чтобы так тщательно прожарить двоих женщин среднего роста. Они были брошены рядом с озером, на котором построен кампус УМ, как раз через дорожку вокруг него, и обнаружены парой ранних бегунов. Судя по малому количеству крови, что я обнаружил, головы были отделены после того, как эти двое сгорели до смерти.
Один маленькая деталь заставила меня остановиться. Тела были размещены аккуратно, почти почтительно, со скрещенными на груди обгоревшими руками. И на место отсеченных голов к обоим телам была заботливо положена керамическая голова быка.
Такие штришки всегда вызывали комментарии Темного Пассажира – позабавленный шепоток, тихий смешок, иногда даже укол ревности. Но в этот раз, когда Декстер сказал себе, Ага, голова быка! Что мы об этом думаем?, Пассажир немедленно и решительно …
Промолчал?
Ни шепота, ни вздоха?
Я послал раздраженный вопрос и получил невнятный отклик, как будто Пассажир спрятался в укрытии в надежде незамеченным переждать шторм.
Я открыл глаза от изумления. Я не помнил ни единого раза, чтобы Пассажир не высказался по нашей любимой теме, а сейчас он не только промолчал, но и пытался спрятаться
Я с возникшим уважением оглядел обгорелые тела. Понятия не имею, что это могло бы значить, но такого прежде никогда не случалось, и выяснить в чём дело будет хорошей идеей.
Ангел Батиста-не-родственник на четвереньках на стоял на обочине дорожки, очень тщательно изучая нечто, чего я не видел и чем не интересовался. "Еще не нашел?" Спросил я его.