Чатски повел меня по коридору к лифту и, пока мы ждали кабины, признался:
— Я немного дергаюсь.
Он сердито потыкал в кнопку «вниз».
— Ты что? — удивился я. — Из-за… повреждения мозга?
В ушах у меня до сих пор звенело заявление Деборы о том, что она хочет все бросить, и это было настолько не похоже на мою сестру, что я тоже немного беспокоился. Меня по-прежнему преследовал ужасный образ: безмозглая Дебора пускает слюни в коляске, а Декстер кормит ее кашкой с ложечки…
Чатски покачал головой:
— Не совсем… Скорее из-за психологических последствий…
— В каком смысле?
Он скривился.
— Не знаю… Может, это просто из-за травмы. Но она какая-то… плаксивая. Дерганая. Понимаешь, самане своя.
Меня никогда не пыряли ножом, я не истекал кровью и не припоминаю, чтобы читал про то, как люди обычно себя чувствуют в схожих обстоятельствах, но мне казалось, что вести себя при этом плаксиво и дергано — достаточно объяснимо. Вот только я не успел придумать, как потактичнее сообщить это Чатски, потому что двери лифта разъехались и Чатски ринулся внутрь. Я вошел вслед за ним. Двери захлопнулись. Он продолжал:
— Она меня даже не сразу узнала! Глаза открыла…
— Ничего удивительного, — заявил я. — После комы…
— Посмотрела прямо на меня, — продолжал он, не обращая на мои слова внимания. — И понимаешь… как будто испугалась! Типа: «Кто ты? Где я?»
Честно говоря, последний год или около того я и сам задавался теми же вопросами, однако сейчас говорить об этом едва ли уместно. Поэтому я просто ответил:
— Полагаю, нужно время…
— Кто я?! — повторил он, очевидно, не слыша меня. — Я с ней сидел постоянно, ни разу не отходил больше чем на пять минут!..
Лифт пискнул, сообщая нам о том, что мы приехали, и Чатски тупо уставился на мигающую цифру.
— А она меня не узнает!
Двери разъехались; Чатски не шелохнулся.
— Приехали, — напомнил я, пытаясь вернуть его в реальность.
— Ладно, давай кофе выпьем. — Он безучастно вышел из лифта, едва не растолкав трех мужчин в зеленых халатах, а я потащился следом.
Чатски привел меня в небольшое кафе в подвальном этаже и умудрился довольно быстро добыть две чашки кофе, ни с кем не подравшись и не разругавшись. Я почувствовал некоторое над ним превосходство — мой спутник явно вырос не в Майами. Сели за крошечный столик в самом углу кафетерия.
Чатски смотрел вдаль не моргая, не выказывая никаких чувств.
Говорить было не о чем, и следующие несколько минут прошли в неловком молчании. Наконец он выпалил:
— А вдруг она меня теперь не любит?!
Я всегда стремился к скромности, особенно в том, что касается признания моих собственных талантов; мне очень хорошо известно, что я специалист буквально в одной или двух областях, причем советы несчастным влюбленным в их число определенно не входят. И раз уж мне не понять любви как таковой, не слишком честно ожидать от меня реплик на тему ее возможной утраты.
Тем не менее хоть как-то отреагировать было нужно. Я поборол искушение заявить, что не понимаю, за что она его и раныие-то любила, а покопался в собственных запасах клише и выудил следующее:
— Конечно, любит! Просто слишком много на нее навалилось.
Чатски пару секунд рассматривал меня, ожидая продолжения, которого не последовало. Тогда он отвел взгляд и уткнулся в кофе.
— Может, ты и прав.
— И не сомневайся! Подожди, пока она поправится. Все будет хорошо!
Молния меня при этих словах не поразила, так что, надо полагать, все правильно.
Мы допили кофе в тишине. Чатски мрачно размышлял о том, что он больше не любим, а Декстер с беспокойством посматривал на часы. Приближался полдень, пора выдвигаться на позицию, в засаду на Вайсса. Не расположенный к общению, я осушил свою чашку и собрался уходить.
— Я попозже заеду.
Чатски только кивнул и с несчастным видом отхлебнул кофе.
— Пока, парень, — пробормотал он. — До встречи.
Глава 26
Застройщики района «Золотые озера» смело пошли наперекор неписаному закону Майами о жилищном строительстве: хотя в названии значилось слово «озера», в районе и впрямь имелось несколько озер, включая то, что граничило с дальней школьной площадкой. Честно говоря, особо «золотым» оно мне не показалось, однако никто бы не стал отрицать, что это и в самом деле озеро или по меньшей мере большой пруд. Впрочем, я хорошо осознавал, насколько трудно продавать дома в месте с названием «Зеленоватый пруд», так что, пожалуй, застройщики все же соображали, что делают, — кстати, тоже вопреки обыкновению.