― Я не...
― Ш-ш-ш, ― прошептал он, снова проведя своими мягкими губами по моим. ― Никакой лжи. Я пока не хочу наказывать тебя.
В ответ на мое молчание он мягко рассмеялся.
― Ты такая хорошая девочка и будешь хорошо вести себя и на острове.
Я понятия не имела, о чем он говорил. Сообщество. Доктрины. Остров.
Собрав воедино остатки мужества, я распрямилась и пристально посмотрела на него.
― Где мои друзья и сестра? Ты не причинил им вреда?
Еще одна ухмылка заиграла на его великолепных чертах, но уже со зловещим оттенком.
― С твоими друзьями пока все в порядке. Они присоединятся к нам на празднике.
― Пока?
С дьявольским блеском в глазах он опустил маску и направился к двери, бросив через плечо, прежде чем я снова оказалась заперта:
― Ешь. Помни, что тебе понадобятся силы.
Глава 8
Я верил, что мы способны определять свою судьбу независимо от препятствий, возникающих на нашем пути. Жизнь ― это чистый расчет и сила воли. Простая формула, по которой при большом желании весь мир может оказаться на ладони.
Но не этого я желал.
Я собирался создать нечто новое. Те, кто был ниже меня и моих людей, могли забирать этот гниющий, убогий домен. Я неустанно трудился, чтобы достичь нынешнего положения, и мне было совсем не жаль оставлять его.
Для многих, кто не знал, кем я являлся на самом деле, представлялся состоятельным человеком с метафорической серебряной ложкой в заднице. Такая оценка была не такой уж ошибочной. Мои родители дали мне все, что я только мог пожелать, и даже больше. Но не они решали за меня мои проблемы.
Когда мне исполнилось семнадцать, мой отец, дед и дядя усадили меня за стол и сообщили, что я стану полноправным главой Ротуэлла, как только достигну совершеннолетия. С этого момента мне пришлось пробиваться сквозь толщу верований, которые Алистеры и близлежащие к нашему роду семьи годами извращали в своих интересах.
Мой отец сообщил нашей секте, что я являюсь новым патриархом – лидером, другим словом. Человеком, за которым они должны беспрекословно следовать, а он сам смог бы отойти от дел. Мне предстояло заслужить их преданность и уважение, и впоследствии сохранить. Никто не мог сделать этого за меня.
Решить эту задачу оказалось гораздо проще, чем я думал. Я понял, что удержание власти лучше всего осуществлять с помощью устрашения и харизмы. Заставлять тех, кто обращался за советом, одновременно бояться и поклоняться мне, как гребаному богу. Вынуждать их любить меня так сильно, чтобы не оставалось места для ненависти, какие бы ужасные поступки я ни совершал.
Используя эту комбинацию, я добивался всего, чего хотел. Продемонстрировал людям, что со мной можно договориться, но в то же время невозможно нае*ать. Теперь все это казалось делом давно минувших дней. Я прошел долгий путь от того, кем был в свои семнадцать лет.
У меня и моих ближайших доверенных лиц было особое видение будущего нашего тайного сообщества. Бродя по пустому залу Ротуэллского прихода, я знал, что скоро увижу, как наши планы воплотятся в жизнь. Оставалось уладить несколько мелочей, прежде чем мы сможем перебраться на остров, и сегодняшняя церемония была очень важна.
Требовалось, чтобы моя будущая жена стала моей еще до того, как ступит на нашу новую землю.
Если бы мой покойный дядя ― ее отец ― сделал все как подобает, она бы с нетерпением ожидала этого, а не испытывала страх перед неизвестностью. Он убил свою жену, а после и самого себя из-за того, что оказался слабым звеном, неспособным управлять своим родом.
Проходя мимо очередной двери, я услышал изнутри мужской стон и покачал головой. Не считая моей Деллы, все эти люди были крайне разочаровывающими особями. В конце прохода меня поджидали Корбин и Кайл, одетые так же, как и я, только с другими масками. Только те, кто находился на моем уровне, носили что-то еще, помимо черного или красного металлического прикрытия для лица.
Это было сделано для того, чтобы подчеркнуть единство и равенство мужчин секты, находившихся в стенах нашего священного храма. Не имело значения, кто был во что одет и как выглядел, потому что все были равны.
― Как она? ― поинтересовался Корбин, становясь по одну сторону от меня, а Кайл ― по другую.
― Как и следовало ожидать. Айзек все еще занят ее подружкой?
― Да, но он не счел ее достойной того, чтобы оставить в живых, ― отозвался Корбин.
― Жаль. Я рассчитывал сохранить хотя бы подругу Деллы.
― Теперь у нее будет Гвинет, ― заметил Кайл. ― Так будет лучше для нее. Рядом будет та, кто сможет помочь ей освоиться на острове.
Я кивнул в знак согласия.
― Как Иза? ― обратился к Кайлу.
― В данный момент она отдыхает, находясь под действием седативных препаратов. Но наш ребенок в порядке и здоров.
― Хорошо.
Я оставил все как есть. Он не должен был спать с ней, но, однажды переспав, они больше не смогли остановиться.
Ее беременность ― единственное, что спасло его от наказания за недостаток самоконтроля. Кроме того, он был слишком глубоко погружен в роль нашего информатора, чтобы его можно было выдернуть оттуда. За исключением этого проступка, он проделал великолепную работу по внедрению себя в жизнь Деллы.
В целом, я понимал его действия в отношении Изы. Если бы мне пришлось наблюдать за тем, как Аделита встречается с другим мужчиной, я бы поступил точно так же. Но мне было проще убивать тех, кто не внимал предупреждению держаться подальше.
― Все ли готово к церемонии?
― Почти. Скоро должна приехать Гвинет, чтобы помочь Дел подготовиться, ― ответил Кайл.
Теперь, когда все встало на свои места, мне стало легче дышать. После сегодняшней ночи та жизнь, которой она жила, должна была остаться лишь воспоминанием. Делле предстояло стать кем-то другим.
Я осуществлял собой ее будущее, и это было единственным, что имело значение, пока жизнь текла по ее венам.
Глава 9
Я так и не притронулась к еде. Она не внушала мне доверия.
Расхаживала по помещению насколько позволяла цепь, отчаянно пытаясь придумать выход из сложившейся ситуации. Меня не покидала мысль, что все это было моей виной.
Я была такой дурой.
Была уже на пятнадцатом круге, когда дверь снова распахнулась. Но вместо Дрэйвена вошли три женщины с различными предметами в руках. Все они были одеты в длинные мантии с изображением креста Левиафана, вышитого на лицевой стороне ткани, в качестве эдакого извращенного знака почета.
― Аделита! ― радостно завопил знакомый голос.
Ко мне бросилась белокурая красавица, и ее большие голубые глаза светились счастьем.