– Вот. Поступай как хочешь.
Она взяла телефон, стала стирать одно сообщение за другим. Она делала это добросовестно, усердно и сосредоточенно, как преступник, уничтожающий следы своего злодеяния.
– Знаешь, а ведь ты можешь все это удалить одним кликом! – заявил он, вырвав телефон у нее из рук.
Он громко продекламировал:
– «Я тебя хочу, просто ужасно».
– Удали это.
– «Я тебя люблю. Ты сводишь меня с ума».
– Удали, я тебе говорю!
– Ага, а это уже от тебя: «Ты самый нежный, самый ласковый мужчина, моя любовь. Как же я тебя люблю!»
– Хватит играть, прошу тебя, удали сообщение!
Она потянулась к нему, чтобы отобрать телефон, но он продолжал читать, не понижая голоса:
– А вот это от меня: «Я тебя хочу, войду в тебя поглубже, чтоб ты кончила. Я сделаю тебе больно…»
Эти слова вне территории любви звучали смешно и непристойно.
– Погоди, вот еще: «Ты сучка, но я в тебя (сильно) влюблен».
– Сотри все, или мы никогда больше не увидимся.
Однако он спрятал телефон и произнес властным тоном:
– В другой раз. Так что тебе придется снова встретиться со мной.
Она ничего не ответила. Официант поставил перед ними напитки и удалился. Александр наклонился к Ясмине, обнял за талию, попытался поцеловать, но она его оттолкнула:
– Прекрати!
Он не отставал:
– Я люблю тебя, хочу тебя, мне тебя не хватает.
– Все кончено.
– Нет. Однажды мы снова будем вместе, я знаю.
Рука его тем временем скользнула у нее между ног, коснулась шелковистой ткани белья.
– Я же сказала, прекрати!
Он убрал руку, стиснул ее ладонь и положил на ширинку джинсов:
– Видишь, что ты со мной делаешь!
Она отодвинулась, украдкой огляделась вокруг, чтобы удостовериться, что никто на них не смотрит. Зал был пуст.
– Хочу заняться с тобой любовью. Прямо сейчас. Подожди, я сейчас сниму номер.
– Нет.
Она помолчала и добавила:
– Я встретила одного человека…
Он замер, его рот скривился.
– Ты врешь.
Она отвела взгляд:
– Это правда.
– За что ты со мной так? Злишься, что я не уговорил тебя оставить ребенка?
– Не желаю больше об этом говорить… Все в прошлом.
– Если бы ты не забыла принять таблетку, этого бы не произошло.
– Значит, это моя вина, да?
С этими словами она заплатила по счету, поднялась, но он удержал ее, схватив за руку, и заставил снова сесть.
– Нельзя переписать нашу историю заново. А ребенок… у нас с тобой еще будет ребенок.
– Я же тебе сказала: все кончено.
– Ты не хочешь ребенка через пару лет?
– Не от тебя.
Он не сумел скрыть боль:
– Значит, твой новый мужик тебе его сделает?
– У моего нового мужика, как ты его изящно назвал, слишком много важных обязанностей, чтобы думать о детях.
Все правильно, она хочет удалить все компрометирующие сообщения, чтобы обезопасить своего нового любовника, вероятнее всего политика или промышленного магната из списка CAC 40[15].
– К тому же он не хочет детей, – добавила она. – Они у него уже есть.
– У тебя осталось не так уж много времени, чтобы родить ребенка. Ты не думала заморозить свои яйцеклетки?
Ясмина не шелохнулась. Она уже столько раз слышала эти оскорбительные разговоры, эти требования произвести на свет младенца. Она встала, снова строго потребовала удалить их переписку и никогда больше не искать встреч с ней. Он порылся в кармане, вытащил телефон, набрал что-то на клавиатуре, вывел на экран какое-то фото и переслал ей.
– Лови, это ссылка на американский сайт, предлагающий доноров с большим потенциалом: незаурядный IQ, высокий социальный профиль, – они связались со мной, хотят меня заполучить, говорят, что я идеальный биологический отец. Посмотри, здесь так и указано: «Превосходный выбор», так что я подпишусь на них, и ты легко меня найдешь; если передумаешь, всегда сможешь купить мою сперму в интернете.
8
Упорядоченное желание, сексуальные отношения по расписанию и совместная жизнь, о которой они так мечтали, к которой стремились, – кто из них двоих мог бы сказать, что именно таким он и представлял себе их новое существование, после того как они преодолеют все проблемы, вызванные решением о разводе? На пике их страсти Клер мечтала, как они сольются воедино, и вся их жизнь будет посвящена этой непостижимой сексуальной близости, ведь Адам потерял работу, он все время находился рядом с ней, безумно влюбленный, они всегда были в распоряжении друг друга, и это еще больше их связывало, отгораживало от мира, и они охотно это принимали: отказывались от приглашений, отдалялись от друзей, равнодушные к их упрекам, – они хотели быть вместе, и больше ничего. Поэтому, когда спустя несколько недель после развода бывшая жена Адама сообщила ему, что собирается вместе с девочками переехать в Бруклин и поселиться в ультрарелигиозном еврейском квартале в районе Краун-Хайтс, Адам нисколько не возражал. В глубине души он хотел быть уверен, что она далеко и не представляет для него угрозы; это устраивало и Клер, которой не улыбалось две недели в месяц круглые сутки делить кров с дочерями Адама, в то время как о собственном сыне она могла уже не заботиться. Впервые в жизни они перестали существовать для своих семей; было нечто крайне эгоистичное в этом любовном отшельничестве, несовместимом с их внутренними ценностями, со всем, что они собой представляли – верные супруги, заботливые родители, – и несмотря на то, что в минуты особенно острых угрызений совести они называли все происходящее предательством самих себя, это было для них самое счастливое время. В первые недели они, хотя и скучали по детям, исступленно наслаждались покоем, порой по несколько дней не выходили из квартиры, занимались любовью, понимая, что с ними обоими происходит нечто необыкновенное, невиданно мощное, и удивлялись своей удаче: ведь их окружали только тихие семейные пары, чей совместный удел – сексуальная неудовлетворенность, или холостяки, разочарованные короткими фальшивыми интрижками, или разведенные, испытывающие отвращение к супружеской жизни и способные часами рассказывать о своих неприятностях.
15