-- Но "Превосходство" считают это аннексией, -- дополнил Стив.
-- Есть такое, - призадумался на мгновенье Райс. -- Но давай вернемся к тому, для чего я тебя вызывал.
-- Да я уже понял из папки, врученной от вас, -- ответил ему Стив, вставая со стула. -- Внедриться особого труда не составит, но стоит ли это таких затрат?
-- Несомненно, -- также встал со своего места Джефри, только с покряхтыванием от боли в спине. -- Но если Совет посчитал "Превосходство" опасным, а главное, ее внезапный тайный союз с землевладельцами, то тогда оно и в правду опасно. Поэтому это проблему нужно решить сейчас, даже если она лишь в стадии зародыша.
Стив утвердительно кивнул и шагнул навстречу стене, где прятался выход. Панель отодвинулась, дав пройти Стиву, но Райс остановил его прямо в проходе.
-- О, и еще, Феджиральд... -- обратился к нему напоследок Бульдог.
-- Да? - повернулся к нему Стивен.
-- Прежде чем пойти к бару, не забудь сменить свой наряд на какое-нибудь тряпье, -- посоветовал старик. -- И больше не притаскивай сюда журналы.
-- Обязательно, -- улыбнулся в ответ Стивен.
Он встал по ту сторону панельной стены, но словно вспомнив что-то, повернулся к Джефри лицом, и, подняв руку с вытянутым указательным пальцев, будто что-то припоминая, проговорил:
-- И все-таки, сэр, мне кажется, они не стоят таких усилий. Бояться псины, когда ты слон, это глупо.
Райс лишь усмехнулся, высунул из кармана своего черного пиджака потушенную до этого сигару, а из другого, непонятно по каким причинам еще неиспользованную плоскую серебряную зажигалку с округлыми краями. Вспыхнуло пламя на одной из ее концов. Сигара снова задымила, а Бульдог неспешно ответил Стиву:
-- А ты не забывай, Феджиральд, любого слона и заноза завалит.
* * *
Стивен вышел из белоснежного здания РУК вымокшим. Сигара Бульдога потревожила пожарную сигнализацию, опять.
Глава 2
Лгать - не хорошо, но кто сказал, что внедрение - правое дело?
Болдуин Грин,
Бывший правитель Южной Птолемии
Крупные, тяжелые капли ударялись об асфальт, разбиваясь на более мелкие. Это был не дождь, а ливень. Куда не глянь: на стены, на дорогу, на людей, торопившиеся по своим делам -- со всех них стекали потоки воды. Уже пробило одиннадцать часов вечера. Все улицы давно окрасились оттенком непроглядного мрака.
Вэйвэн-стрит все еще была наполнена однообразными с виду людьми, напоминавших больше покойников. Всю одежду сшивала одна и та же фабрика, которая никогда не имела бурной фантазии. И проходившие здесь люди носили примерно одно и то же. Так как осадки не являлись здесь редкостью, то плащ носил здесь каждый: от трехлетнего ребенка до пожилого старика. За плащом обычно пряталась тонкая майка с длинными рукавами. От частых луж спасали сшитые из крепкой кожи ботинки с толстой подошвой. Завершали наряд обыденности джинсы из очень плотного материала. Майки и джинсы обрабатывали специальным веществом, которое не позволяло ткани промокнуть, но все равно все старались носить плащ -- спасение от ветра. Последней деталью являлся головной убор. Шляпу подбирали по вкусу, удобству и назначению. Она показывала, в первую очередь, кем являлся ее носитель. Отличие женского фасона от мужского было только одно - для женщин одежду шили более обтягивающую -- мода, что с ней поделаешь. По другому обстояли дела у богатого слоя населения. Это были люди, в основном находившиеся при власти и монополизировавшие какую-либо отрасль промышленности.
-- Отойдите... посторонитесь... извините... свали отсюда... -- произносил эти слова один и тот же голос, использовавший близкие по смыслу слова, но отличавшихся степенью резкости, зависимо от того, к какому лицу он обращался.
По пути встречались люди разного возраста и социального положения. Вот, например, мужчина в черном, кожаном, слегка потертом плаще и широкополой шляпе. Его, взяв за плечо, можно потеснить в сторону, сказав нейтральным голосом "отойдите". А спустя три метра встречается богато одетая блондинка в белом приталенном войлочном плаще темно-зеленого цвета. Сразу видно, для нее нет ничего важнее, чем внешний вид. Хорошо убранные белокурые волосы, волной спускающиеся до плеч. На маленькую головку мягко посажена белая шляпка почти с незаметными полями, но достаточно высокой тулью. За плащом виднелась ярко алая блузка, сделанная из очень легкого и тонкого материала. К ней в тон подобрана помада, отчего губы блондинки сразу бросаются в глаза прохожему. Темно-синие приталенные джинсы виднелись только на месте колен, так как верхнюю часть прикрывал плащ, а голени блондинки были обтянуты черной матовой кожей сапогов с высокими каблуками. К такой особе употреблялось как меньшее "извините", а желательно использовалось слово более высокого разряда. Бедно одетый человек так и поступил, когда проходил мимо нее и чуть даже не задел белокурую девушку. Та только кинула на него презрительный взгляд и, отвернувшись, увеличила темп ходьбы, дабы поскорее покинуть многолюдную улицу и выйти на дорогу, где уже ее поджидал дорогой маткар с личным шофером. Девушка в белой шляпе исчезла за спиной мужчины, а через некоторое время перед ногами оказался мальчик восьми лет.
Коричневый плащ на размер больше, весь заляпанный грязью, отбросами и остальной гадостью, которую даже ливень не мог смыть. На голову нахлобучена порванная вконец шляпа, потерявшая свой цвет и форму. Мальчик, что-то жалостливо проговорил. Мелькнувшая одноразовая карточка со словами "свали отсюда" вмиг была перехвачена маленькой ручонкой. Через секунды мальчишка исчез в серой толпе.
Только на Вэйвэн-стрит богатый мог столкнуться с бедным, потому что по бокам улицы располагались высокие красивые современные дома, где самые крупные и известные компании снимали помещения. А в лучших фирмах принимали самых богатых и влиятельных клиентов, да и сотрудники у них являлись не бедными людьми. Этим объяснялось присутствие на улице лиц высшего сословия. А обычная, бедно-одетая толпа заполняла всю улицу из-за располагавшихся поблизости госдепартаментов самых различных назначений.
Тем временем, мужчина в светло-сером плаще, повстречавший по пути другого в широкополой шляпе, знатную блондинку и бедно-одетого мальчишку незаметно для всей серой и равнодушной массы свернул в неприметный закоулок, где светилось несколько неоновых рекламных табличек. Он не останавливался и продвигался все дальше вглубь неказистого переулка. Освещение с каждым шагом становилось слабее и вскоре переулок освещал лишь свет из окон. Встречавшиеся по пути предметы лишались постепенно красок, пока не превратились в еле заметные черные силуэты. Многие капли дождя не достигали земли, из-за множества козырьков, нависших над окнами и создававших бешенную, не имевшую определенного темпа барабанную дробь. По пути перед путником неожиданно пролетела и врезалась со шлепком об стену бечевка с прикрепленной на нее одеждой. Человек поднял голову и заметил еще несколько протянутых от стены к стене бечевок. На них висела одежда, а от нее ручейками стекала вода. Мужчина зашагал дальше. Переулок оказался очень запущенным. Этому свидетельствовала не одна лужа, попадавшаяся под ноги мужчины. Поставленные по бокам мусорные баки задыхались от наваленного в них мусора. Время от времени из них с шумом вылезали облезлые, взмокшие, всеми покинутые домашние питомцы. Заприметив неожиданного гостя, они быстро исчезали в темноте, где незнакомца затем сопровождал светящийся взгляд. Почти полностью пройдя коридор, мужчина остановился перед блестевшей сталью решеткой, украшенной незамысловатым узором. За решеткой виднелась другая широкая улица, наподобие Вэйвэн-стрит, правда лишенная офисами богатых компаний, а все люди шли по краям улицы, потому что по ее центру проходила магнитная трасса, где изредка сновали блестящие лакированные маткары разнообразных оттенков. Человек в сером плаще и шляпе с широкими, слегка изогнутыми полами, не стал отворять решетку, а наоборот отвернулся от нее, и ему в глаза сразу бросилась неоновая табличка, нависшая над головой и озарявшая своего будущего посетителя мягким розовым светом. На ней светилось название заведения "У Кэнди". Все буквы были розового цвета, кроме "У", имевшей синюю окраску. Дверь, находившаяся прямо под вывеской не давала никаких намеков, что заведение открыто.