Видя такое упорство, Поликарп Денисович резко встал из-за стола и вышел из кабинета.
Иван Петрович понял, что Куликов отправился к «самому», сообщить о невероятном случае в Главке. Проводив начальника глазами, он положил руки на дрожащие от волнения коленки, опустил голову и стал покорно ждать решения своей участи.
В приемной томились посетители, не потерявшие еще надежды попасть к начальнику управления. Некоторые из них сидели на стульях, держа наготове какие-то бумажки, двое беседовали возле окна, а трое, срочно вызванные в Главк и утомленные бессонной ночью в дороге, откровенно спали, прислонив свои головы к карнизу камина. Назначенные для приема посетителей часы подходили к концу, но начальник, как сообщила секретарша, был очень занят и никого к себе не впускал.
И он, действительно, был занят важным делом. Начальник готовился, или говоря точнее, знакомился со своим докладом о весенней посевной.
Завтра его доклад стоял на бюро обкома партии, затем он должен был выехать в Москву, прочитать его в министерстве и, наконец, дать в газету для напечатания.
«Выполняя исторические указания великого вождя народов гениального товарища Сталина, работники и работницы совхозов, агрономы, инженеры, механики, овощеводы, животноводы, полеводы и служащие Главного Управления Совхозов с великой радостью и единодушием приняли обязательства встретить весну…»
Я не буду переписывать весь доклад. Читатели много раз слышали на собраниях, по радио, читали в газетах, а кое-кто и сам писал подобные произведения. Все доклады пишутся по одному шаблону, а поэтому особенного интереса для художественной литературы не представляют.
Алексей Николаевич Харитонов сидел, склонившись над столом, и вдумчиво читал напечатанные лучшей машинисткой управления страницы. Рядом с ним стоял в ожидании вопросов его помощник Вася Калугин, написавший или, как он говорил, составивший этот доклад. Калугин был так молод, что в Главсовхозе все звали его Васей и даже не знали имени его отца.
— Вася, а почему мы планируем будущий урожай в пудах? — спросил Харитонов.
— Так принято, Алексей Николаевич. По традиции! Один миллион пятьсот семьдесят пять тысяч пудов! — с чувством сказал он, выделяя слово «тысяч». — Здорово звучит! А переведите в тонны! Что получится? Жидко. В шестьдесят раз меньше! А вот где мы запрашиваем удобрения, на тридцать четвертой странице, там в тоннах. Чтобы в министерстве не пугались.
— Не возражаю, — подумав, согласился Харитонов и снова углубился в изучение своего доклада.
Видя, что начальник заканчивает чтение раздела о будущем урожае, Вася переложил одну из папок, лежащих на кресле и приготовленных для справок.
— Подожди, подожди! — заметив движение, остановил его Харитонов. — Вот с процентами опять что-то непонятное… Почему для сравнения мы берем сорок шестой год, а не пятидесятый?
— Потому что по сравнению с прошлым годом мы должны повысить урожай только на семь процентов, Алексей Николаевич, а по сравнению с сорок шестым годом на триста двадцать процентов.
— Себя обманываем, Вася…
— Да что вы, Алексей Николаевич! Какой обман? Мы же ничего не завышаем. Вы же сами предупреждали, чтобы с обязательствами совхозов не увлекаться. Хотите знать, что получится, если взять среднюю по соцобязательствам? — сказал Вася, раскрывая папку, где аккуратно были подшиты протоколы собраний.
— А ну их! — отмахнулся Харитонов. — Безответственная публика! Каждый год дают обещания и никогда не выполняют. С них — как с гуся вода…
Ну как тут удержаться от рассуждений? Надо же выяснить, кого имел в виду начальник управления, говоря о гусях. Скорей всего, что к этому разряду относятся не в меру ретивые организаторы соцсоревнований, досок почета, соцобязательств, соцдоговоров и других стимулирующих производительность труда мероприятий. Не учитывая реальных возможностей, эти пустозвоны «мобилизуют» рабочих и служащих на повышение урожая, удоя, прироста, а вышестоящие организации, на основании этих обещаний, составляют планы.
Выслушав замечание начальника относительно гусей, Вася почесал нос.
— Алексей Николаевич, — осторожно сказал он, — но если в обкоме узнают, что мы не приняли во внимание соцобязательств рабочих и, значит, занизили план, будет большой разговор.
— Ничего. В министерстве трезво относятся к этим бумажкам, — успокоил его Харитонов, и откинулся на спинку кресла. — Даже самая красивая женщина не может дать больше того, что она имеет, — шутливо напомнил он французскую поговорку, но тут же спохватился: — Да! Кстати… Двадцать страниц я прочитал — и ни одной цитаты! Подбери-ка что-нибудь. Хорошо бы для раскраски какую-нибудь литературную выдержку…