— Ну, хорошо.
После обеда Иван Петрович взял лежащую на тумбочке газету и устроился у окна.
— Мама, я пойду к Женьке уроки делать! — предупредил Коля, вытаскивая из портфеля какую-то тетрадь и пряча ее в карман.
— А почему ты дома не делаешь? Столик у тебя есть…
— А ты мне поможешь, если задачка не выйдет? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжал: — У Женьки дедушка все знает. Самую трудную задачку может решить. Мама, а ты мне гроши обещала…
— Сколько тебе нужно, Коля?
— Десять рублей. Я Женьке должен. Помнишь, ты сама сказала, что отдадим.
Ни слова не говоря, Надежда Васильевна достала десятирублевку и вручила ее сыну.
— Сила! — вместо благодарности сказал Коля и исчез за дверью.
Иван Петрович прекрасно понимал, что, получив деньги, мальчик со своим приятелем отправятся в кино, но не вмешивался. Всякое такое вмешательство вызывало крупную ссору с женой. А кроме того, он всегда помнил, что воспитанием детей занимается не только школа и комсомол, но и много других специальных организаций; академия педагогических наук, научно-исследовательские институты педагогики, комиссии при Исполкомах и даже профсоюзы. Литература, газеты, радио, кино, театры — все используется для того, чтобы воспитать молодое поколение, а значит невежественное вмешательство родителей может только нарушить стройную продуманную систему воспитания.
Передовица газеты сообщала о том, что приближается весна, и призывала мобилизовать все силы и бросить их в бой на посевную кампанию.
У Ивана Петровича, как работника Главсовхоза, весна была запланирована в прошлом году, а поэтому ничего нового в передовице он не нашел.
Прочитав заметки о международном положении, он пробежал глазами всевозможные социалистические обязательства колхозов, просмотрел заголовки второй и третьей страниц и остановился на фельетоне. Фельетоны он всегда читал с удовольствием. Автор «продергивал» какого-то взяточника шофера, оговариваясь при этом, что случай взятки в советской действительности почти невероятный, из ряда вон выходящий, но тем не менее, о нем следует писать, чтобы подобный случай не повторился.
Дочитав до половины, Иван Петрович вспомнил, что где-то слышал про такого шофера. Но где? Кто мог ему рассказать? На какой-то момент это его озадачило, но, взглянув на заголовок, он понял, в чем дело. В руках у него была прошлогодняя газета. Жена, собираясь идти в магазин, приготовила газету для завертывания покупок, а он по ошибке взял и не посмотрел на дату.
Странно, не правда ли? Прочитать всю газету и не заметить, что она старая. Странно, тем более что Иван Петрович никогда не считал себя рассеянным.
Прежде чем продолжать, пожалуй, следует поближе познакомиться с главным героем повести. Надо же знать, с кем имеешь дело и что можно от него ждать в дальнейшем.
Иван Петрович Прохоров человек среднего роста, с правильными чертами бритого приятного лица и умеренной полнотой. В серых глазах его обычно теплится выражение покоя и невозмутимости. Он имеет неторопливую походку, ровный голос, плавные жесты. Впрочем, жестов он, как правило, вообще старается избегать. Вот, собственно, и все, что можно сказать о внешнем облике. Этого, конечно, мало, но, честное слово, в нем нет ничего такого, что бросалось бы в глаза и отличало его от многих ему подобных советских служащих.
В Главсовхозе, где работает Иван Петрович, его ценят как прилежного, исполнительного, покладистого работника. Все, что ему поручают, он делает обстоятельно, солидно и добросовестно.
От Ивана Петровича нельзя ждать резких слов протеста, горячего спора, а тем более настойчивых действий или упорной борьбы, он всегда молча заслушивает распоряжения своих начальников, переспрашивает, если что-то не понял, и приступает к исполнению.
Никакой угодливости, подхалимажа Иван Петрович не проявляет, держится всегда с достоинством, но, тем не менее, злые языки утверждают, что Иван Петрович настолько робок, застенчив и труслив, что боится начальства больше, чем свою собственную жену.
Между прочим, для полноты картины, следует заметить, что Иван Петрович нравится женщинам, а их в Главсовхозе немало, но ни одна из них не может похвастать, что он выделяет ее среди остальных. Не было случая, чтобы Иван Петрович купил кому-нибудь из машинисток, секретарей или даже агрономов женского пола билет в театр или хотя бы в кино. Никто не может упрекнуть его в том, что он принял чье-то приглашение и ходил на день рождения или другой семейный праздник… Это обстоятельство имеет особо существенное значение в дальнейшем потому, что такую «бездействующую единицу», как выражалась Зиночка, секретарша планового отдела, — женщины Главсовхоза не могут оставить в покое, тем более, что им были точно известны подробности его личной жизни.