Выбрать главу

Думаю, что и нам стоит терпеливо прослушать этот разговор до конца, потому что педагог может научно вскрыть корни многих явлений, с которыми мы встречаемся не только в повести, но и в жизни.

— Дело, видите ли, в том, что у нас в педагогике действуют два направления, — продолжал педагог, воображая себя на кафедре. — И не только в школе. Ведь школа через своих учеников передает взгляды, навыки и привычки в жизнь. Взрослые люди действуют на работе точно такими же методами, какими их учили в школе, к чему они там привыкли, видели и перенимали от учителей. Это все вошло в характер…

Сосед вытащил из воды отчаянно сопротивлявшуюся серебристую рыбку, и тем отвлек внимание говорившего.

— Ельца поймал, — пояснил Ивану Петровичу педагог. — Представьте себе, никому и никогда я не завидовал, а вот рыбакам, когда они поймают рыбешку, завидую. Ужасно завидую!

— Вы начали говорить о двух направлениях в педагогике, — напомнил Иван Петрович, которого пойманная рыбка совершенно не интересовала.

— Да… Одно направление, как мне думается, выросло и опирается на безрассудную, сюсюкающую любовь к ребенку. Как бы это вам сказать?.. Вы отец и наверно наблюдали, что некоторые родители любят не самого ребенка, а свою любовь к нему. Эта любовь доставляет радость и удовольствие им, родителям… Они не думают ни о будущем ребенка, ни о воспитании хороших свойств. Им просто приятно хвалить своего ребенка, покупать ему подарки, все разрешать, умиляться, восхищаться, как созданной ими игрушкой. Так вот… У родителей это идет от слепого чувства, от инстинкта, а в педагогике такая любовь чаще всего — показная. «Вот как мы любим детей! Вот какие мы хорошие!..» Есть и другое направление в нашей педагогике. Оно особенно развилось последние годы, но осталось нам тоже в наследство от прошлого. Это направление прямо противоположное первому. Управление детьми, дрессировка их, подавление в них всякой самостоятельности или, как выражался создатель этого направления, «подавление дикой резвости детей, кидающей их из стороны в сторону». Пять принципов этой педагогики доступны каждому и укоренились в сознании. Угроза, надзор, запрещение, приказание и наказание… Так или иначе, но педагоги обоих направлений не видят в ребенке и не уважают в нем человека.

— Да, да… Вы совершенно правы! — взволнованно подтвердил Иван Петрович. — Не уважают человека… Запрещение, приказание, угроза, наказание, надзор… Так и в нашем управлении… Это главные принципы…

— Воспитания?

— Руководства, — поправил Иван Петрович.

— Ну, а если руководства, то и воспитания. Руководить, это и означает воспитывать. А в каком управлении вы работаете? — поинтересовался рыбак.

— В Главсовхозе. Мы руководим сельским хозяйством и, надо признаться, — плохо руководим.

— Ничего удивительного, — спокойно сказал рыбак. — Хорошо руководить в нашем государстве старыми методами невозможно. Новое содержание всегда требует и новых форм, нового стиля.

— Скажите, пожалуйста, а кто придумал эти пять принципов? Вы не знаете?

— Знаю. Реакционный прусский педагог Гербарт. Но он их не придумал, а собрал… Такова была жизнь, таковы были требования господствующего класса. Он создал довольно стройную теорию — оболванивания людей.

— Вот оно что… И давно?

— Порядочно. Скоро как раз исполнится сто десять лет со дня его смерти.

— У-у-у! — удивился Иван Петрович. — Да что вы говорите! Я думал, это недавно… Странно все-таки… Ну, а как же его теория попала к нам, в Россию?

— Через гимназию.

— И до сих пор держится.

— Ну, реакционная сущность теории, конечно, давно отвергнута, но… некоторые методы и принципы держатся. И держатся они не только в силу привычки. Запретить, приказать, наказать — это же очень просто. Гораздо проще, чем доказать, убедить, посоветовать.

— Совершенно верно! — с чувством согласился Иван Петрович. — Особенно, знаете ли, когда какой-нибудь тупой бюрократ или невежда попадает в начальники…

— Вот-вот! Для них и была создана эта теория.

— Удивительно! Просто удивительно все, что вы мне сказали. Очень вам благодарен! У меня, знаете ли, вроде как пелена какая-то с глаз упала… Сын у меня учится в школе, и я несколько раз думал, кем же он будет?

— Чиновником, — спокойно ответил педагог.

— Почему?

— Если он не будет учиться в вузе, то куда же ему деться? Наша школа, это копия старой гимназии, и выпускает она миллионы чиновников. Для физического труда, а тем более для сельского хозяйства после десятого класса они не годятся… В вузы поступят не многие. Ну, а остальные, значит, в канцелярию пойдут.