— Наш. Красный. Честное ленинское — наш. Он к германцам в плен попал, а мы выручили.
Один за другим в землянку вошли старики. Сразу стало темно и тесно.
— Ну-ка посторонись от света, Лукич, — сказал дед. — Дай гостя разглядеть. Внук сказывал, что защитник наш.
— Ну как же, — подтвердил политрук. — Одного поля ягода.
— Здравствуйте. Очень рады дорогому гостю, — приветливо протянул руку дед.
Встретились, как старые знакомые после долгой разлуки. Простое обращение, общие интересы располагали к Захарову. Дед, обычно молчаливый, преобразился. Рассказал о своем походе в партизанский отряд, о работах на шоссе, о Пономаревском хуторе и даже об истории с Лукичом. Гостинцы не вызвали восторгов, на которые рассчитывали старики. Невестка и внук имели запасы почище шоколада. В Захарове дед нашел внимательного, знающего собеседника. Услышав об аэродроме, летчик долго расспрашивал подробности, объяснял назначение работ и, вынув из принесенного Васькой чемодана карту, сделал на ней какие-то пометки.
Давно уже стемнело. В землянке горела маленькая коптилка. Васька с Настей уснули под ровную воркотню разговоров. Лукич тоже задремал, прилег и засопел носом, а Ипат с Захаровым все говорили. Много дельных советов дал политрук деду, многому научил. Летчик правдиво рассказал о всех событиях. Узнав об отступлении Красной армии, дед загрустил.
— Ничего, дедушка. Вешать нос не надо. Если бы ты знал, как вся наша страна поднялась. Все как один. Сейчас идет мобилизация. Формируются новые армии. Их скоро обучат, вооружат новейшей техникой, и мы двинем. К зиме будет перелом, поверь мне. У нас хорошие союзники — Англия и Америка. Запасы у нас громадные, в несколько раз больше германских. Мы со своей стороны тоже кое-что успели сделать за два года. В Германии туго с нефтью. Нам нужно выиграть время, и мы его выиграем. Вы здесь в тылу у немцев делаете большое дело, не давая им дышать. Они ведут войну на истребление, ну и мы ответим тем же. Особенно горючее. Где только увидишь его, уничтожай. На этом хуторе они секретный склад горючего делают, мы его на воздух поднимем. Ты с земли, а я сверху. Конечно, сейчас уже никто спорить не будет, что неприятель силен. Раньше у нас была такая манера: похвастать — шапками, мол, закидаем. Недооценивали мы силу врага. Лучше бы его переоценить немножко. Потом с кадрами у нас получилась неувязка. Война выдвигает новых людей. В мирное время наверх лезли те, кто похитрей, а сейчас — кто поумней да посмелей. Немцев мы раздавим. Их песенка спета. Если бы они на нас не навалились, трудно было бы сказать, кто войну выиграет: Англия или Германия, а сейчас все стало ясно. Нарвались немцы. Весь мир на коленки хотят поставить.
— Разорили много, — промолвил дед, пока Захаров закуривал.
— Да. Много слёз, много крови. Много разрушено и уничтожено добра. Они за это заплатят. Даром им это не пройдет.
Помолчали. Политрук затянулся. Свет папиросы блеснул на затворе Ипатовской винтовки.
— Сколько патронов выпустил, дед? — мотнув головой в сторону винтовки, спросил летчик.
— Восемь.
— А уложил кого-нибудь?
— Восемь и уложил.
— Вот как ты стреляешь!
— Я сызмальства стреляю. Глаза ничего — не сдают.
Снова помолчали, прислушиваясь к ночным звукам.
Где-то далеко загудели самолеты. Гул был неровным, то усиливаясь, то затухая.
— Летят города бомбить. Бросают бомбы куда попало. Это ли не бандитизм. Убивают женщин, детей…
— Так все и долетят? — спросил дед.
— Встретят их там… Некоторые прорвутся, конечно. Ночью трудно с ними бороться.
Самолеты гудели долго, один за другим летели разбойники. Летчик, нервничая, прикуривал папиросу о папиросу.
— А тебе я вижу не сидится.
— Да. Мне бы сейчас стартовать надо. Вот что, дед. Ты помоги мне выбраться к своим поскорей. С ногой у меня лучше. Завтра совсем пройдет.
— Уйдешь. Завтра внука к Вихареву пошлю. Он наказывал связь держать. У них там большая артель.
— Найдет ли их Вася?
— Найдет. Парень шустрый.
— А не боишься отпускать?
— Надо, — твердо сказал дед. — Если со мной что случится, должен знать, куда ему податься.
Поговорив еще с полчаса, легли спать. Настроение у деда выровнялось. Правдивая, откровенная беседа вдохновляла на новые подвиги. В голове рождались смелые планы.
17. Поручение
Чуть стало светать, дед заворочался. Полежав немного с открытыми глазами, встал и начал расталкивать внука.