Фашист вынул часы, отметил время. Бабы молчали, пугливо переглядываясь между собой.
— Разве ж мы знаем, кто убил, — сказала робко Кузнечиха. — Объясни ты ему, Савелий Иванович. Мы не виновные.
— Что она говорит? — спросил офицер.
— Говорит, что народ ничего не знает. Убили партизаны.
— А «народ» знает, где скрываются эти бандиты? — крикливо вспылил фашист. — Почему они до сих пор не пойманы и не наказаны? Армии некогда заниматься ловлей разбойников. За порядок в тылу отвечают все.
Безногий перевел. Часы безразлично отстукивали секунды. Солнце начало припекать спины стоявших солдат. Маленькие ребятишки хныкали, теребя матерей за юбки.
Прошло пять минут. Фашист сунул часы в карман. По его приказанию один из офицеров прошел вдоль всей линии, отсчитывая женщин.
— Ейн, цвей, дрей, фиер, фюнф! — говорил он вслух и каждую пятую вытаскивал из ряда. Среди обреченных оказались Арина и Кузнечиха с тремя ребятами. Вытолкнутых из общего ряда разделили на две группы. Остальных согнали к часовне, окружив со всех сторон. Тех, кто замешкался, солдаты подталкивали прикладами. Одну из групп в шесть человек под конвоем отправили в сарай и заперли там вместе с убитыми. Вторая группа — семь человек — осталась стоять на дороге.
— Если завтра утром не найдется виновный, или мне не сообщат, где прячутся лесные бандиты, я поступлю с теми, кто в сарае, так же, как сейчас с этими, — с трудом перевел безногий.
Выкатили пулемет. Неожиданно наступила тишина. Даже ребята, заинтересовавшись невиданной машиной, замолчали. Когда солдаты установили против отобранной группы пулемет, раздался крик:
— Господин офицер, я же не против… Я Иван Афанасьевичу служила верой и правдой. Обо всем доносила… Меня-то за что? Вызволите, господин…
Худая баба отделилась от группы, упала на колени и поползла к офицеру.
— Что она кричит? — спросил фашист.
Безногий, прищурившись, посмотрел на распростертую в пыли женщину.
— Просит не трогать… Извините, но она ругается, господин офицер. Говорит, что вы… бандит, что партизаны борются за свою землю. Она угрожает. Говорит, что, если посмеете тронуть женщин, вам отомстят их мужья, сыновья.
— Так… Что она еще говорит? — спросил офицер, вынимая из кобуры пистолет.
Безногий тревожно посмотрел на офицера. Не догадался ли он, что перевод расходится с признанием предательницы, не собирается ли стрелять в него? Но отступать уже поздно, надо идти до конца.
— Она говорит, что вы храбрый лишь с детьми и женщинами, — продолжал «переводить» Филиппов.
— Довольно, — перебил офицер.
— Встань, гадина, — сказал по-русски безногий. — Все равно тебе не жить. Немцы помилуют, так Вихарев прикончит.
Баба замолчала. Вытаращенными от ужаса глазами посмотрела на безногого. Видно, в мозгу у нее мелькнула догадка.
Фашист прицелился в грудь стоявшей перед ним на коленях женщины. Нажимая курок, одновременно дал команду пулеметчикам.
Настя не понимала, что происходит на площадке. Беспокойно наблюдая за передвижениями женщин, не спуская глаз с голубого пятна. Пулемет был от нее закрыт телегами немецкого обоза. Одну из маленьких групп увели. Другая осталась на дороге. «На работу их, что ли, снаряжают?» — подумала она. Солдаты окружили толпу у часовни.
Сухо затакал пулемет. Отчаянные женские крики слились в один сплошной вопль.
Настя во весь дух помчалась к деревне. Быстро вскарабкалась на возвышенность, не помня себя от ярости, свернула на дорогу. Навстречу с визгом летели пули. Перескочив канаву, споткнулась. Падение привело в себя. «Зачем это я? Куда бегу?» Отползла в рожь. От бессильной злобы заплакала, уткнувшись лицом в темную землю.
6. Спасение
Расстрелянных свалили в одну кучу в часовне. Мельника перенесли в зимнюю половину собственного дома. Солдат разместили по домам на отдых. Поставили часовых: двух на околицах деревни, одного к пожарному сараю, где томились заложницы.
Безногий просился домой, но офицер не пустил. До полудня он ковылял и туда и сюда по деревне. Солдаты требовали то одно, то другое. У баб от пережитого страха все валилось из рук. Языка они не понимали и бессмысленно таращили глаза на жестикулирующих постояльцев. Уставшие солдаты раздражались, выходили из себя, набрасывались с кулаками на женщин.
Безногий бежал на шум. Выяснял недоразумение, успокаивал завоевателей. Объяснив хозяйке, что от нее требуют, вприскочку спешил на другие крик и плач.