Кузнец встал, подошел к выломанной двери и прислушался. Приунывшие мальчики молча смотрели на него и ждали. Дружеские рассуждения кузнеца были простыми, убедительными, и они поняли, что заварилась такая каша, которую не скоро расхлебают. Что же теперь делать?
— А мы вот что сделаем, братцы, — сказал кузнец, словно услышал этот вопрос. — Время сейчас позднее. Идите-ка по домам спать. А мы здесь с товарищами посоветуемся и что-нибудь да надумаем.
— А как же фараоны? Стало быть, вылезут? — спросил Кузя.
— Нет. Вылезать им не следует. Пускай денек — другой там погорюют. Может, и сообразят, что палка бывает о двух концах. Жука или, как его?.. Жига вас не видел, значит? Это хорошо, — в раздумье произнес Фролыч. — Вот если бы он вас приметил, тогда совсем плохо…
Сказав это, кузнец взял шест, подцепил концом за лестницу и потянул на себя. Раздался сильный скрип.
— Эге! Да она только с виду гнилая, — крякнув, сказал он и нажал еще раз.
Лестница снова скрипнула, но не поддалась. Просунув шест глубже, кузнец залез на бревно колодца и, упираясь в него йогами, потянул шест на себя.
— А ну давай, давай!.. Еще маленько!
Лестница заскрипела и, вдруг перестав сопротивляться, с шумом, грохотом рухнула вниз. Фролыч потерял равновесие и чуть было не полетел за ней, но удержался за шест, упавший поперек колодца. Ребята бросились к кузнецу и уцепились за плечи полушубка.
— Ладно, ладно… не тяните! — добродушно говорил он, вылезая. — Чуть не загремел. Вот бы дров наделал…
— А мы бы тебя на веревке вытащили, — сказал Кузя.
— Было бы что тащить!.. Я бы, пожалуй, на мелкие кусочки разломался, — пошутил он. — Ну, теперь ваши душеньки довольны? Приказ Василия исполнили! Пошли, братцы, по домам. А что мы с фонарем станем делать?
— Заберем!
— Нет, забирать нельзя. Жига фонарь оставил, — пускай он тут и стоит. А мы знать ничего не знаем и ведать не ведаем. Пошли, братцы.
— А ты с нами? — спросил Карасев.
— Я пойду к Даше навстречу. А завтра с утра вы ко мне домой прибегите, мы все обмозгуем. Знаете, где я живу?
— Знаем! — хором ответили ребята, уже выходя на тропинку.
— Дядя Фрол, а как же Васька? — спросил Карасев.
Мысль эта не покидала ребят; и, видя, что кузнец не торопится с ответом, Сеня добавил:
— Убьют они его?
— Убить не убьют… — сказал Фролыч, подумав. — Но и не помилуют… Я так полагаю, что судить будут Ваську. Это уж как пить дать.
— А потом?
— А потом, что суд присудит… На каторгу…
Недалеко от поворота на Кижье, где так недавно напугал всех “филин”, ребята, шагавшие впереди, заметили идущего навстречу человека.
— Дядя Фрол, идет кто-то! — шепотом предупредил Карасев.
— Пущай идет!
— Тетя Даша! — скорее догадался, чем узнал Кузя.
Это была она. Поравнявшись и узнав, что лестница обломана, фонарь остался стоять на месте и что все отправились домой, Даша одобрительно кивнула головой и присоединилась к ним.
— Что так долго? — спросил Фролыч.
— Ты же сказал — не торопиться…
Она пошла рядом, умышленно замедляя шаги и удерживая кузнеца за полу.
— Идите, идите, мы догоним, — сказала Дарья ушедшим вперед ребятам, когда те остановились подождать.
Мальчики поняли и пошли не оглядываясь.
— Ну, как? — спросил Фролыч. — Говорила ты им?
— Сказала всё. Погрузились и поехали к Медведю. Инженер велел туда приходить.
— А что с полицией решили делать?
— А нам какая забота! Мы их в шахту не приглашали… Сами полезли, — шутливо ответила она, но сейчас же серьезно добавила: — Дома поговорим.
Валенки у ребят были велики, и ноги заплетались друг за друга. А может быть, в этом виноваты не валенки, а что-то другое? Например, усталость Ребята столько ходили, бегали сегодня, что немудрено и устать. К счастью, дорога шла под гору и не требовалось много усилий. Туловище само стремилось вперед, знай только переставляй ноги.
Кузя чувствовал, как руки, ноги, шея постепенно слабели и начинали хлябать, болтаться. Ощущение было такое, будто в местах сгибов развинтились какие-то скрепляющие винтики. Перед глазами пелена, в ушах вата, а в голове туман, и ни о чем не хотелось ни думать, ни говорить. Тело мальчика клонилось вперед, и он механически передвигал ноги, чтобы не упасть.
— Кузька, ты что? — спросил Карасев, заметив, как тот спотыкается. — Спишь на ходу?