— А как же надо?
— Надо ее закалять, выращивать крепкую, выносливую, с хорошими, сильными корнями, чтобы в поле она себя чувствовала не хуже, а может быть, даже и лучше, чем здесь.
— Ну так в чем же дело? Выращивай!
— Не полагается. Не разрешают. Вон я для пробы посеяла немного. Хочу старику доказать.
— Ну, а в институте как вас учили? А в книгах как рекомендуют выращивать?
— Все так же, по старинке.
— Почему?
— Ну что вы, дядя Ваня! Да просто потому, что так привыкли! Раньше так выращивали, ну и сейчас!.. А книги? Они же друг у друга переписывают, только и всего.
— Подожди, Оленька, я хочу до конца разобраться в данном вопросе. Почему же, все-таки, раньше так выращивали?
— Не знаю.
— Ведь и раньше были умные, дельные люди.
— Ну откуда я могу знать, дядя Ваня! Я же раньше не жила!
Здесь придется немного помочь молодому агроному. Вопрос, который ее волновал, был поставлен перед ней не в институте, не в теории, а здесь, на практической работе. И поставлен был самой жизнью. Действительно, почему агротехника выращивания капустной рассады была такой и раньше, и сейчас? До революции и после революции? На первый вопрос я могу ответить почти с уверенностью. Потому, что раньше рассада была товаром. Огородники выращивали рассаду для продажи и заботились о том, чтобы она была красива. А что с ней будет дальше, их мало интересовало. На второй вопрос: почему она так выращивается и сейчас, я не могу ответить. Может быть, Оля и права? Может быть, и в самом деле по привычке. Сила привычки, как говорил Владимир Ильич — великая сила.
Сравнение со школой, где, по утверждению Оли, наше поколение выращивается как и рассада капусты, заставляет задуматься… Но о школе мы потолкуем позднее, когда подвернется более подходящий случай.
Иван Петрович любовался цветистыми платьями работниц, сидящих на корточках в бороздах. Подойдя ближе, он увидел, что женщины выдергивают пальцами из земли бурно растущие сорняки. Сорняки не сеют, никакими планами не предусматривают и, видимо, по этой причине в Главсовхозе и других вышестоящих организациях им не придают особого значения.
— Что они делают? — спросил Иван Петрович молодого агронома.
— Полют!
— А зачем?
— То есть, как зачем? Чтобы сорняки не заглушали морковку.
— Это я понимаю. Но как ты допустила, что они тут… как бы это сказать… посеялись и растут. Надо было раньше предусмотреть… и не допускать.
— Дядя, отойдем подальше, — тихо сказала Оля, оттягивая Ивана Петровича за рукав в сторону. — Они слышат!
— Ну так что?
— Неудобно, дядя Ваня… Помните, я рассказывала про яловую породу? У вас получается еще хуже!
— Почему? Разве нельзя предусмотреть?.. Я, конечно, не агроном, но думаю, что если землю сначала просеять… или как-нибудь по-другому отделить семена сорняков…
— Тс-с-с… не так громко. Вы ужасные вещи говорите!
— А что… нельзя?
— Конечно, нельзя!
— Странно! Техника так шагнула вперед… Шагающие экскаваторы, самолеты, электроника, радио… А тут сорняки! По-старинке, по штучке пальцами таскают… Сделали хотя бы какие-нибудь щипчики!
— Чтобы маникюр не портили? — иронически спросила Оля.
Иван Петрович не обиделся, но смутился.
— Ну, может быть, и не маникюр, но нельзя же так. По моркови план у вас очень маленький. Ну, а представь себе, что мы вам спустим гектаров десять?
— Пожалуйста, спускайте. Не все ли нам равно!
— Что значит — все равно? Сорняки же вас заглушат!
— Конечно!
— Надо же что-то делать! Придумывать. Изобретать.
— Все давно изобретено. Дайте нам две-три планетки…
— Планетки? А что это такое?
— Очень простая, удобная… Это даже не машина. На двух колесах. Колеса идут по бороздам. А между колесами, на оси, сменные части, приспособления. Планеткой можно сеять, рыхлить, полоть…
— А мотор?
— Да никакого мотора! Просто руками держать за рукоятки, толкать вперед и все. Быстро и хорошо!
— Опять же руками! В наш век техники!
— Да! В наш век техники сидят женщины в борозде и пальцами таскают сорняки.
— Нет… Надо все-таки механизировать по-настоящему! Поставить мотор…