— Клади на стол. Ищи, оружие ищи.
Обыск продолжался. Раиса Семеновна поняла, что опять ее приняли за нарушительницу, и начала успокаиваться. Сейчас ее это даже забавляло, и она с любопытством смотрела на озабоченные лица колхозников.
— Нет ничего, — сказала наконец Ульяна, когда Катюша показала ей снятый с нарушительницы башмак.
— Ну, нет, так ладно. Руки можешь опустить, но ежели побежишь, зараз убью, — держа ружье наготове, сказал дед. — Катюшка, собирайся. Зажигай летучую мышь.
Катюшка выбежала в сени. Ульяна отошла к печке и, подперев ладонью подбородок, смотрела на задержанную. Ружье начало беспокоить Баркан.
— Уберите ружье… вдруг выстрелит, — попросила она грозного старика.
— Доедай живо! — не обращая внимания на слова геолога, приказал дед.
— Уберите ружье, я не могу есть под ружьем.
— Убери, отец. Не убежит, — поддержала ее Ульяна.
— Тебя не спросили, — проворчал старик, но ружье все-таки отвел в сторону.
В избу вернулась Катюшка с зажженным фонарем и тоже с любопытством уставилась на Баркан.
— Вы думаете, что я нарушительница и границу перешла? — спросила геолог. — У меня же документы есть. Вот пропуск. Я здесь работаю, съемку делаю.
— Там разберут, какую ты съемку делаешь.
— Вот несчастье! Ну, хорошо, хорошо.
— Доедай скорее. С голодным-то брюхом по грязи не очень весело будет шагать, — заметил дед.
Баркан налила в стакан молока и снова принялась за еду.
— Отец, ты погляди документы. Может, и верно ошибка вышла, — заметила Ульяна.
— Нету у меня таких правов. Я документы не проверяю. Ты не встревай. Она прикидывается. Катюшка, ты вперед пойдешь. Ежели она в сторону кинется или вперед… я крикну. Ты на землю ложись, а я палить стану, — нарочно громко сказал дед.
Такая перспектива не улыбалась Баркан. Сначала она обрадовалась, что ее под конвоем доставят на заставу, теперь же испугалась: кто знает, какие мысли взбредут в голову старику по дороге. Вдруг он откроет стрельбу?
— Пошли. Эй, как тебя? Баркан? Пошли на заставу! Пять годов не ходил туда, а ради такой гостьи прогуляюсь.
Дед передал ружье Катюшке и, не спуская глаз с задержанной, надел полушубок, шапку и старинные глубокие галоши. Баркан встала. Ноги были как деревянные. Она подумала, посмотрела на темные окна и решительно заявила:
— Никуда я не пойду. Я не могу. Я очень устала.
— То есть, как не пойдешь? А ежели я приказываю? — направив ружье на Баркан, сказал дед. В голосе чувствовалась нотка растерянности.
— Уберите ружье, дедушка. Я спать хочу. У меня завтра много работы. Вы меня по дороге еще нечаянно убьете — кто отвечать будет? Пускай сами приходят. Вот, если б на лошади… Нет, и на лошади с вами не поеду.
Баркан сняла шляпу и стала причесывать волосы на ночь. Она окончательно успокоилась за свою судьбу. Дед растерялся.
— Ты что — шутки шутишь? Иди, говорю, зараз.
— Ничего я не шучу. Я вас не боюсь.
— Ах, не боишься? Та-ак. Значит, не пойдешь?
— Нет. Где здесь можно прилечь?
— Ни в какую не пойдешь?
— Нет, — Раиса Семеновна положила пальто на скамейку и легла, вытянув ноги.
— А если я за волосы потащу? — нерешительно сказал дед.
— Не имеете права.
Решительный и спокойный тон женщины сбил деда с толку. Катюшка тоже топталась на месте, не зная, что делать. Ульяна стояла безучастно. В душе она была на стороне этой женщины и каким-то чутьем понимала, что здесь произошла ошибка, но сказать об этом не решалась.
— Катюшка, беги за председателем… Или нет… Вот что… Беги на заставу, скажи, что я нарушительницу задержал.
— Это я задержала, — возразила девочка.
— Молчи. Скажи, что я гадюку с ружьем сторожу. Пускай посылают за ней пограничников. Скажи, что она меня не слушает и завалилась на лавку спать… Только я, скажи, всю ночь просижу, а глаз с нее не спущу.
— Катя, — поднялась Баркан, — я напишу записку начальнику заставы, ты ему передай.
Она взяла на столе карандаш, вырвала из тетради лист бумаги и быстро написала записку. Катя вопросительно посмотрела на деда.
— Возьми, — сказал он.
Катюшка взяла записку, прибавила огня в фонаре и ушла.
— Какой вы чудак, дедушка. Неужели я похожа на шпионку? — спросила Баркан.
— Ты на человека похожа, а хитрей человека ничего на свете нет.
Старик был прав. Она вспомнила сегодняшнюю встречу на дороге. Неизвестному человеку в этих местах трудно проскочить, если даже старики и дети так бдительно настроены.