— Кажется, Орлов, Николай Семенович?
— Сергеевич… — поправил арестованный.
— Разве Сергеевич? — Лейтенант посмотрел в паспорт. — Да, Сергеевич… Садитесь.
Орлов нехотя подошел к стулу и сел.
— Допрашивать будете?
— Немного побеседуем… долго не задержу. Мне сообщили, что вы по личному делу сюда перешли?
— По личному.
— Мать при смерти?
Орлов молчал.
— Что же вы молчите? Так это или не так?
В ожидании ответа лейтенант разглядывал пропуск с фотографической карточкой, сличая ее с сидевшим.
— Откуда у вас пропуск?
— С завода.
— Вижу, что с завода. Как он к вам попал?
— Работал раньше.
— Когда?
— В тридцатом году.
— Значит, раньше вы жили в Советском Союзе?
— Да.
— У вас советское гражданство?
Орлов усмехнулся.
— Зачем вы такие вопросы задаете, молодой человек?
— Если вы не хотите отвечать, я могу вообще прекратить нашу беседу.
— Спрашивайте, — после некоторого раздумья сказал Орлов.
— Вам приходилось и раньше переходить границу?
— Приходилось.
— Где? В каком месте?
— Это вас не касается.
Наглый тон нарушителя задел самолюбие лейтенанта. «Обрезать? — мелькнуло в голове. — А, впрочем, нет… не надо».
Молодость лейтенанта была хорошей маскировкой, поэтому он решил не разбивать этого презрительно-высокомерного отношения к себе. Именно на этом можно поймать врага в ловушку и заставить его проговориться.
— Зачем вы переходили? — с деланой наивностью продолжал допрос лейтенант.
— С товаром.
— Сейчас тоже с товаром перешли?
— Да.
— Браунинг, маузер?
— Тоже продавать собирался.
— Продавать? — удивился лейтенант. — Кому же?
— Любителям оружия… коллекционерам.
Лейтенант хладнокровно выслушивал издевательские ответы Орлова. Придвинув к себе чемодан, он достал флакон, встряхнул его, поднес к глазам и посмотрел на свет.
— Как называется эта жидкость?
— Угадайте.
— Иприт?
— Нет.
— Что-нибудь хлорное?
— Не угадаете, молодой человек. Пробовали вы когда-нибудь ананасы в шампанском? А? Пробовали?
— Нет, не приходилось.
— Не спрашивайте и меня об этом, — резко сказал Орлов.
— Кто же знает? Что здесь?
— Дайте в лабораторию… там определят.
— Кому же вы собирались продать эту жидкость?
— Собираюсь, — поправил Орлов.
— Даже собираетесь? Кому?
— Наркомату обороны.
— Понимаю. Ваше изобретение?
— Не важно.
— Ваша настоящая фамилия? — продолжал беседу начальник.
— Орлов.
— Другой… более настоящей нет?
— Нет.
— Давно вы носите эту фамилию?
— Со дня рождения.
Лейтенант встал и прошелся по комнате. Из ленинского уголка послышалась песня. Пели хором. Орлов насторожился.
— Где вы живете постоянно? — спросил лейтенант.
— Там, где хорошо!
— Где же хорошо?
— Справьтесь у Маркса… у него, кажется, все сказано, — нагло заявил задержанный.
— В партии вы состояли?
— В какой?
— В коммунистической.
Орлов подумал и, подчеркивая каждое слово, точно диктуя, ответил:
— С ложечки кормят детей, а мне уже за сорок, молодой человек.
10. На вечеринке
В ленинском уголке песню перебил хохот. В комнату вошел Яковенко в штатском костюме. Необычный вид пулеметчика рассмешил бойцов.
Старшина, руководивший вечеринкой, немедленно откликнулся.
— Внимание! Тише, тише!.. Следующий номер нашей боевой программы — демобилизованный товарищ Яковенко в собственном костюме. Прошу обратить внимание на утюжку.
— Корова жевала! — крикнул кто-то, напрасно стараясь перекрыть громкий смех.
— Трошки помялось, — обдергивая костюм, оправдывался Яковенко.
— Не узнать! Нипочем не узнать! — смеялись кругом.
Политрук тихонько подозвал писаря.
— Лебедев! Пошарьте-ка нам чего-нибудь по радио.
— Ну, Катюшка, поедем, — сказал, входя в комнату, Грохотов.
Катюшка совсем забыла о доме, о том, что дома ее ждет дед, охраняющий Баркан. Валя накинула на голову Кати сползший платок, обняла и крепко поцеловала сестру.