— Ну, прощай! Учись хорошо. Не балуй, смотри. Писать мне будешь?
— Буду. А куда?
— Адрес я напишу, как устроимся. За телкой смотри. Матери помогай…
Сестры зашептали друг другу прощальные слова. Грохотов взял за руку Катюшку.
— Идем, идем. Я сразу же и назад, Валя. Лукин тебе тюфяк даст, когда разойдутся.
— Я подожду тебя, Андрюша.
— Ну, жди.
Валя видела в окно, как они сели на телегу, как выехали за ворота и сразу пропали в темноте. Все ее мысли были там, в деревне, куда сейчас едет Катюшка… Размышления Вали прервал голос политрука:
— Вот, Лукин еще не рассказывал нам о своих планах.
— Правильно. Лукин, твоя очередь. Говори, Лукин.
Лукина вытолкнули на середину. Гости и бойцы сели на скамейки, расставленные вдоль стен.
— Рассказывайте, Лукин, не стесняйтесь, — подбодрил политрук смутившегося бойца.
Лукин привычным движением руки поправил складки гимнастерки и нехотя начал:
— Что ж говорить?.. Вы же всё про меня знаете. Я, значит, на Урал поеду… Ну, значит, что… работать буду.
— Семью заведешь, — в тон ему подсказал старшина.
— Без этого нельзя.
— Винтовку завтра же забудете? — спросил политрук. — Или уже забыли?
Лукин переждал смех и серьезно ответил:
— Винтовку, товарищ политрук, забыть невозможно. Если я с винтовкой, ко мне уважение другое… Я на практике это испытал.
— Сколько у вас задержаний-то было?
— Восемь.
— И все уважали?
— Беспрекословно. Один даже на ноги не мог подняться, после того как попробовал не уважать.
— Правильно. А Грохотов сегодня тринадцатого задержал, — продолжал разговор политрук. — Вы с ним, кажется, друзья. Перегнал он вас.
— Он счастливый… Ему в жизни везет.
— Зато Грохотов женщин не задерживал, — вмешался в разговор старшина. — А Лукин двух поймал.
— Как женщин не задерживал? — притворно удивился политрук. — Задержал одну.
— Кого?
— А вот она прячется, — разыскивая глазами Валю, сказал политрук.
— Эта не в счет.
В это время Лебедев набрел на какую-то веселую музыку, включил громкоговоритель и прибавил накала.
— А вот и музыка. Ну, плясуны, выходи!
— Старшина! Просим старшину! — закричал Киселев.
Бойцы поддержали и дружно захлопали в ладоши.
— Просим…
— Старшина, покажи пример!
— Академическую.
Старшина не стал отказываться, вышел на середину комнаты и обвел глазами присутствующих девушек.
— Ну, что ж… Кто со мной? С чужой женой, что ли? Валя, выходите. Грохотов не обидится.
Старшина за руку тащил Валю. Щеки ее горели от шутки политрука. Ломаться и упрашивать себя она не заставила и, подбоченившись, вышла в круг.
Все знали, что старшина в пляске был большим мастером выкидывать всякие «коленца», и поэтому бойцы насторожились. Девушки были уверены, что и Валя в грязь лицом не ударит. Перемигиваясь, они стали прихлопывать в ладоши. На случай, если подведет радио и музыка кончится в разгаре пляски, была балалайка, которую предусмотрительно взял Васильев, лучший музыкант заставы.
Гармониста, к сожалению, не было. Он стоял на четвертом посту, а в руках у него, как пояснил в начале вечеринки старшина, была другая музыка.
11. Ошибка лейтенанта
Начальник заставы был почти уверен, что сидевший перед ним перебежчик — враг народа, год назад бежавший из этих мест, спасаясь от разоблачений. На днях был получен секретный пакет из штаба, в котором упоминалось о нем.
Лейтенант сел к столу и, глядя в упор на разведчика, сказал:
— Мы не понимаем друг друга. Вы играете в прятки, как страус.
— О страусах я слышал в детстве.
— Вы играете в прятки, — продолжал начальник заставы, — но я не следователь. Я военный человек. Вы, как мне думается, тоже военный. Это наш первый и последний разговор. Мне нужно выяснить два вопроса.
— Так ставьте их прямо, — угрюмо сказал Орлов.
— Хорошо. Откуда вы знаете проход через болото? И какое количество людей сегодня ночью мы задержим или перестреляем?
Орлов не дрогнул. После некоторого молчания он пожал плечами.
— Прохода через болото уже нет.
— Договаривайте.
— Его нет, потому что я глупо открыл его вам.
— Верно, — подтвердил лейтенант.
— А, значит, вопросом, откуда я знаю об этом проходе, пускай интересуется следователь. Скажите, который теперь час.