Мерзкий тип. Удивительно мерзкий.
Начало астонарта[22] выдалось на редкость удачным для купца Патриция Монтуса: несколько выгодных контрактов и блестящих сделок, а также чудесный северо-восточный ветер, который наполнит паруса кораблей и позволит выполнить дорогостоящий заказ в короткие сроки.
Патриций опустил перо в чернильницу, а затем любовно вывел в счетной книге радующую глаз цифру в графе «доходы». Он как раз дописывал волшебное слово «золотых», когда с первого этажа лавки донесся негромкий звук удара, будто уронили мешок с песком. Мешков с песком Патриций в лавке не держал, только дорогой гномий хрусталь и троих охранников: двое дежурили внизу, один на втором этаже, за дверью кабинета купца. Поэтому звук показался очень подозрительным.
— Влас! — Купец негромко позвал телохранителя. Дверь тут же отворилась, и бритая голова корханнца[23] заглянула в комнату. — Ты ничего не слышал? — Влас отрицательно качнул головой. Но это купца почему-то не успокоило. — Спустись-ка вниз, проверь, все ли там в порядке.
Телохранитель кивнул и скрылся. А Патриций на всякий случай достал из ящика стола арбалет. Как и многие торговцы, он интуитивно догадывался, в каких ситуациях можно рискнуть, когда лучше перестраховаться.
Время тянулось медленно. По мнению купца, Власу уже стоило вернуться и доложить, что ничего странного он не обнаружил. Но тот все не появлялся. Скрипнуло приоткрытое окно. Патриций вздрогнул, резко обернулся и наткнулся взглядом на кирпичную стену соседнего здания. Сообразив, что злоумышленники, коли таковые найдутся, вряд ли смогут бесшумно взобраться по отвесной стене на высоту более чем двух саженей, он снова повернулся к двери, судорожно стиснув рукоять арбалета. В то же мгновение страницы книги на столе взметнуло резким порывом ветра, что-то едва слышно шаркнуло о дерево пола, и Патриций с ужасом ощутил, как шеи плавно коснулось нечто ледяное и острое. Предпринять что-либо торговец не успел. Дверь отворилась, и на пороге возникла фигура в темном балахоне, больше напоминающая тень, чем живое существо.
— Арбалет брось, — ласково шепнул шелестящий голос над ухом. Шею кольнуло, и купец не посмел ослушаться. Оружие слабо стукнулось о столешницу.
— Ч-что вам н-нужно?
— Ваша смерть. — Голос убийцы звучал все так же ласково.
Фигура в балахоне сделала шаг вперед, развела руки, и на ее ладонях заиграло язычками яркое пламя, заставившее купца едва ли не поседеть.
— Сколько вам заплатили? Я заплачу больше! Прямо сейчас! У меня есть деньги здесь! Я заплачу!
— Да? — В голосе послышалась легкая заинтересованность, которая мгновенно исчезла. — Знаете, пожалуй, нет, мне не нужны проблемы с заказчиком. Репутация, вы же понимаете. Вот если бы… впрочем, вы вряд ли согласитесь.
Лезвие надрезало кожу, и горячая струйка крови снова скользнула по шее, на камзол, фамильный медальон…
— Стойте! — взвизгнул купец. — Я согласен! Я на все согласен! Скажите, что мне нужно сделать!
— Сто золотых, — отчеканил голос. — И вы делаете вид, что умерли. Поясняю: вас должны помпезно захоронить, безутешно оплакать и начать делить наследство. И чтобы ни одна живая душа не узнала, что торговец Патриций Монтус жив… Я понятно объясняю?
— Согласен! Я все сделаю! Никто не узнает! Клянусь!
— Tərein, деньги.
Патриций почувствовал, что лезвие исчезло, и поспешно наклонился, выдергивая из ящика два мешочка. Он заметил, как справа мелькнула рука в черной перчатке, и золото пропало, словно по волшебству.
— Вы должны умереть завтра. И пожалуйста… если вы не инсценируете свою смерть… ее инсценирую я. С гораздо большей достоверностью. А это я у вас одолжу.
В воздухе сверкнуло лезвие, жалобно звякнула цепочка медальона. Фигура в балахоне погасила пламя в ладонях и исчезла. А когда спустя несколько ударов сердца купец нашел в себе смелость обернуться, позади тоже никого не было.
Патриций перевел дух, схватившись за грудь. Спустился, осмотрел лежащих без сознания охранников, которые уже не единожды его спасали… и начал писать завещание.
Глава 4
ТИМ И ДЕМОН
Астонарт месяц, 5-е число.
День народной вилейской пляски
— Тим, а почему ты не убиваешь?
— А почему ты не ешь пирожки с печенкой? — поинтересовался в ответ я, запихивая в рот вышеупомянутый пирожок. Полли скривилась: