стки, разорявшей мужиков. Троцкий в связи с этим говорил о необходимости «изменения режима», и его за это обвиняли в меньшевистском рецидиве. Несмотря на значительную оппозицию в собственной среде, Ленин твердо решил встать на путь «новой экономической политики», которая сводилась к отказу от «интегрального коммунизма», к частичному восстановлению капитализма и мелкой промышленности и к ряду уступок крестьянству. Ленин глубже других понимал невозможность возрождения земледелия и промышленности при сохранении старых методов хозяйствования в стиле Ларина. И тамбовское и кронштадтское восстание послужили для него грозным предупреждением о растущем недовольстве и доказательством того, что медлить нельзя. В марте 1921 года «продразверстка» была заменена «продналогом». Смысл этой реформы заключался в том, что крестьянин, после уплаты определенного налога государству, мог свободно распоряжаться всем остальным: и хлебом, и скотом, и продавать за деньги продукт своего труда. С этим было связано восстановление торгового оборота в стране. В этих условиях, наряду с крестьянством, открывалась свобода хозяйственной инициативы и для кустарей, и даже для посредников и мелких промышленников. В своих речах в 1921 году Ленин не скрывал того, что новая экономическая политика означала «стратегическое отступление», или - как он это называл - «передышку», во время которой «получается на основе известной (хотя бы только местной) свободы торговли возрождение мелкой буржуазии и капитализма» «Нужда и разорение таковы, - заявлял он, - что восстановить сразу крупное фабричнное, государственное, социалистическое производство мы не можем... Значит, необходимо в известной мере помогать восстановлению мелкой промышленности, которая не требует машин, не требует ни государственных, ни крупных запасов сырья, топлива, продовольствия, - которая может немедленно оказать извесстную помощь крестьянскому хозяйству и поднять его производительность». Правда, возрождавшийся таким путем капитализм был «государственным капитализмом». Все фабрики и заводы, вся крупная промышленность оставалась в руках власти. За нею сохранена была и монополия внешней торговли. Иностранный капитал мог быть допущен в виде концессий, предоставляемых тем же государством, и под его контролем, но никакой денационализации рудников, лесов, нефтяных источников или фабрик не производилось. Но весь строй хозяйственной жизни радикально менялся. Создавался особый социально-экономический режим, в котором, наряду с социализированной индустрией, существовали элементы капитализма и происходила конкуренция между социалистическим и несоциалистическим секторами хозяйства. При этом, социалистический сектор также переходил на «хозяйственный расчет», учился торговать, как этого требовал Ленин, и часто создавал смешанные формы для своей деятельности. Мало того: НЭП создавал новую психологическую атмосферу, новые условия быта, давал выход частной инициативе. Конечно, этот переход на новые рельсы был делом нелегким и встречал сопротивление и в центре и в провинции. Ряд коммунистов, привыкших к непримиримости первых лет военного коммунизма и проведших немало времени в армии, никак не хотели примириться с этим «спуском на тормозах и ощущали НЭП чуть ли не как измену революции. Они постоянно ставили палки в колеса. Кроме того,«бывшие буржуи» и средний класс, перед которыми открывалось довольно широкое поле деятельности , в эпоху НЭП'а, отлично сознавали, что «передышка», возвещенная Лениным, временная и что коммунистическая власть идет на уступки по необходимости, скрепя сердце, и вернется к радикальному и полному осуществлению своей программы, как только к этому представится возможность. Переход страны от военного коммунизма к НЭП'у был поэтому сложным и длительным процессом, с борьбой различных групп, со множеством неразрешимых противоречий. Мне пришлось наблюдать все это в той отрасли хозяйства, в которой я работал - в лесной. Я уже упоминал о большом значении лесной промышленности в связи с топливным вопросом. Введение НЭП'а поставило перед ней новые задачи: намечено было восстановление в срочном порядке внешней торговли, в которой экспорт леса занимал одно из важнейших мест. Ленин отлично понимал, что переход к НЭП'у возвращает всю экономику к системе денежного хозяйства. Необходимо было составить крупный золотой фонд для операций Центрального Государственного Банка. Этим занимался Шейнман, заместитель народного комиссара финансов и будущий первый директор Госбанка. На заседании, устроенном Шейнманом по поручению Ленина, я указал, что лесной экспорт - путь к созданию золотого фонда и основа внешней торговли. Мои соображения были доложены Ленину, и через несколько дней я был вызван на заседание специальной комиссии Совнаркома под председательством Лежавы, где был прямо поставлен вопрос: в какой мере можно возродить лесную промышленность, чтоб она могла сделаться источником экспорта для получения валюты? Я попросил несколько дней на размышление и потом представил свой проект. Создавая свой проект, я руководствовался соображениями как об огромных лесных богатствах России, так и о географическом их распределении. В Европейской России лесные массивы распределены очень неравномерно. Не только в областях, где лесистость едва достигает от 3 до 8%, но даже и в районах, считающихся лесистыми, есть целые участки величиной с губернию, совершенно лишенные лесов. В одной из статей, напечатанных мною по этому вопросу («Экономическая Жизнь» от 30 декабря 1920 г. и 1 января 1921 г.), я привел таблицу лесистости Европейской России, а также запасов лесонасаждений в тридцативерстной полосе по обе стороны от железных дорог и сплавных рек. Лесная площадь была показана по 9 лесным районам. Замечу, что в эту таблицу не были включены Украина, почти совершенно лишенная лесов, и Кавказ, поскольку его леса не могут быть использованы рационально без предварительного осуществления огромных технических мероприятий. Ввиду интереса этой таблицы я ее даю в приложении. При среднем проценте лесистости Европы и Европейской России в 30-33, только в четырех из девяти лесных районов этот средний процент превышен, а в остальных районах, наиболее населенных, процент лесистости либо едва достигает среднего, либо ниже. Интересно отметить также, что из ста миллионов десятин лесной площади, насчитываемых в этих девяти районах, около 72% расположено в упомянутой тридцативерстной полосе вдоль железных дорог и сплавных рек. Как при старом режиме, так и в эпоху военного коммунизма, эксплоатация лесов велась безжалостным и хищническим образом именно в этой тридцативерстной полосе вдоль путей сообщения. Надо было перейти к рационализации лесной промышленности и, увеличивая производительность, одновременно оградить от обезлесения эти более населенные районы России. Сочетая задачу использования лесозаготовок и лесного экспорта в целях накопления золотого фонда с задачей упорядочения лесного хозяйства, я намечал следующую систему эксплоатации: наряду с сокращением рубки лесов на топливо, нужно вводить в оборот народного хозяйства новые, ранее еще не эксплоатировавшиеся лесные массивы; оставляя центральные лесные районы для обслуживания страны, надо поставить эксплоатацию отдаленных - особенно северных лесных районов - для экспорта; самим двигаться с западаа на восток, по мере улучшения путей сообщения и колонизации дальних областей; иностранным же концессионерам давать участки, наоборот, более восточные, с дальнейшим продвижением их с востока на запад. Из этих основных соображений и предпосылок вытекало, что сложная организация промышленности, с ее горизонтально-вертикальной взаимозависимостью всех органов, не подходила для осуществления намеченных целей. Моя программа сводилась к следующему. Во-первых, следует упразднить старую систему «главка» для лесной промышленности, придуманную Лариным и приведшую к бесконтрольности и безответственности эпохи военного коммунизма, заменив главк «трестом» по германскому или американскому образцу, с точным финансовым учетом и со строгим контролем работы. Во-вторых, надо сосредоточить руководство предприятиями лесной индустрии в руках правления, наделенного широкими полномочиями; правление должно быть назначено правительством. В-третьих, правление должно иметь право, вопреки местническим тенденциям, переводить машины и рабочих с одного завода на другой в границах каждого хозяйственного района. В-четвертых, тресту надлежить работать согласно твердо установленному бюджету и финансовому плану производства - в отличие от финансового хаоса предыдущих лет. В-пятых, Государственный Банк, который в это время только создавался, должен предоставить тресту, сверх основного капитала в червонцах, заем в золоте, в размере одного миллиона рублей; заем будет покрываться потом поступлениями от продажи за границей продуктов лесной промышленности. Это даст тресту возможность закупить за границей дополнительное количество продовольствия и снабжать им рабочих и крестьян севера, где расположены большие лесные массивы. К этому я прибавил одно условие, которое по тем временам было очень смелым, тем более, что - как это было ясно по ходу дела- фактическим руководителем этого треста предполага