даже советского леса. В этом обществе советским органам принадлежало 50% капитала, а другие пятьдесят процентов были распределены между тремя крупнейшими английскими посредническими фирмами. Такое решение вопроса оказалось очень разумным. Это было, с одной стороны, большой рекламой для советского леса, а, с другой, открывало пути в банки, облегчало покупателям сделки и т. д. В заключение следует отметить, что Северолес создал еще несколько вспомогательных обществ, в том числе общество по операциям со шпицбергенским углем, которым пользовались пароходы, шедшие северным маршрутом. Русско-норвежское пароходное общество было создано перед установлением дипломатических отношений между Россией и Норвегией. Лондонское торговое агентство было создано до дипломатического признания Англией Советской России. Голландское смешанное общество содействовало установлению более нормальных взаимоотношений. Наконец, и первый большой договор о поставке леса во Францию оказался предвестником дипломатического соглашения. Так, наша экономическая организация - государственно-капиталистический Северолес - играла в разных странах также роль политического авангарда, который пробивал первые бреши в блокаде и подготовлял почву для установления более нормальных отношений между СССР и Европой. Но эта деятельность приносила мне не одно лишь удовлетворение, а имела еще и другие менее приятные последствия. Когда «Ллойде Бэнк» впервые согласился открыть нам кредит, он, естественно, поставил условием, чтоб ему было предоставлено право наблюдать за отправкой леса из Архангельска в Англию. Я запросил Москву и получил согласие, а вместе с тем и благодарность за мои успехи. Банк предложил в качестве своего представителя в Архангельске некоего Ейтеса, англичанина, который жил тридцать лет в России и владел там раньше бумажной фабрикой. Его сестра жила в Архангельске; ее муж, Колотилов, бывший прежде видным лесопромышленником, состоял теперь одним из директоров Северолеса. Для своих сношений с Ейтесом банк должен был пользоваться коммерческим кодом, как это всегда принято, для краткого обозначения таких выражений, как, например, такой-то пароход уходит такого-то числа и т. д. Этот код был выработан банком совместно с шифровальным отделом советского полпредства, и тогдашний посол, X. Г. Раковский, дал на него свое согласие. По случаю нашей первой сделки был устроен торжественный завтрак, на котором присутствовали советские представители, с удовлетворением отмечавшие этот новый шаг в деле сближения обеих стран. Ейтес отправился в Россию, и работа пошла гладко. Он несколько лет проработал без всяких препон со стороны «наблюдающих учреждений». Но года через три, когда ГПУ начало сводить счеты со мной, в вину мне был, между прочим, поставлен и господин Ейтес, и его шифр: это, мол, английский шпион ((«агент Интеллидженс Сервис» ), а шифр служит для передачи за границу тайной информации о Советской России. Не помогло мне ни то обстоятельство, что к выработке шифра я никакого отношения не имел, ни то, что всем этим делом заведывало полпредство. Никто не мог оказать мне содействия, так как тех видных коммунистов, которые когда-то благодарили меня телеграммой за соглашение с «Ллойде Бэнк», уже не было на старых постах, Ленин к тому времени умер, а Красин доживал в Лондоне свои последние дни. Прославившийся в подобных делах заведующий экономическим отделом ГПУ, Каценельсон, кроме того, задавал мне - хотя и в дружеской форме - еще и следующие вопросы: - Зачем вы ездили в Лондон на викенд к такому-то лесному брокеру? Спрашивал даже: - Зачем вы так часто меняете костюмы? Это было, впрочем, обычным приемом. Других спрашивали: - Почему ваша жена употребляет так много духов? Вообще-то ГПУ понимало, что служащие, поддерживающие контакт с заграничным миром, должны были держаться и одеваться несколько иначе, чем остальные советские граждане. Разрешалось даже иметь смокинг в этих случаях. Но во всех этих льготах таилась опасность, и все, вплоть до самых видных коммунистов, предвидели, что настанет день, когда за все это с нас «взыщут». Самым наглядным и вместе с тем очень забавным примером этого двойственного отношения был случай с моим начальником Данишевским. Данишевский был старый, заслуженный коммунист; я писал о нем уже выше. В качестве такового, Ленин назначил его, по требованию Троцкого, председателем Северолеса. Человек этот был испытанный в боях, прошедший гражданскую войну, твердый и смелый. Но, выезжая за границу по хозяйственным делам, он не переставал чувствовать на себе пристальный взор ГПУ, несмотря на то, что состоял одно время председателем Реввоентрибунала. Однажды он отправился со мной к портному заказать несколько костюмов. Видя, что я выбираю себе костюмы разных цветов, он мне сказал: - Зачем вы заказываете такие костюмы, что в Москве бросится в глаза, сколько у вас нового платья? Лучше заказать все костюмы одного цвета, тогда никто не заметит. Мы оба заказали себе по несколько костюмов, разного качества и разной плотности, - но все в один темно-синий цвет. Не будь Данишевского, в моем обвинительном акте значился бы, без сомнения, еще один пункт… Помню еще одну историю, из-за которой мне пришлось пережить немало волнений. В самом начале нашей деятельности за границей, мы продали партию леса голландской фирме Альсиус. Это была одна из первых экспортных сделок советского правительства. Когда пароходы, груженные в Архангельске, прибыли в Голландию, обнаружилось странное обстоятельство: лесной товар на этих пароходах был взят из складов, реквизированных советскими органами у той же фирмы Альсиус. Почему это произошло и была ли здесь чья-либо злая воля, установить так и не удалось. Но фирма Альсиус, опираясь на свидетельские показания капитана парохода, наложила арест на лесной товар, доказав суду, что он представляет ее собственность. Это было чрезвычайно неприятно для нас. Голландия являлась серьезным покупателем русского леса, а событие это не могло не произвести сильного впечатления. Оно немедленно сделалось известно и в Англии, и английские покупатели начали колебаться, опасаясь покупать наш лес: как бы ни повторилось то же самое и в Англии. С фирмой Альсиус нам удалось достигнуть соглашения. Она подписала договор о концессии в форме смешанного общества, и ей при этом был засчитан в состав вкладываемого ею капитала лесной товар, ею арестованный. Ленин считал это разрешение конфликта очень удачным. Однако, много позднее, в конце 1925 года, когда Ленина уж не было в живых, и из этого инцидента в ГПУ создали «дело», направленное против меня…