Впрочем, как кажется, Марту Броссье такое положение дел нисколько не смущало. Как не смущал ее и тот факт, что находились люди, не только сомневавшиеся в ее болезненном состоянии, но и прямо обвинявшие ее в обмане[1148]. Ибо слишком многие – как и влюбленный каноник – верили ей и призывали найти и сжечь ведьму, которая заставила Марту так страдать[1149]. Но почему выбор Броссье в данном случае пал именно на Анну? На этот вопрос обвиняемая не давала в своем письме точного ответа, замечая лишь, что причиной вражды стала ненависть, которую Марта испытывала к ней и к ее сестре[1150].
Более детальные сведения о непростых отношениях, сложившихся между двумя семействами, мы можем найти в следующем документе, происходящем из той же рукописи, – из анонимных «Рассуждений о мошенничестве Марты Броссье». Этот трактат был написан человеком, который верил в невиновность Анны Шевро и сочинил весьма пространный текст в ее поддержку[1151]. С точки зрения автора, причина ненависти, которую испытывали все без исключения представители семейства Броссье к Анне, заключалась в разочаровании, постигшем их после несостоявшейся свадьбы старшей из дочерей, Сильвины.
Как и Анна Шевро, ее неизвестный защитник подробно описывал в своем тексте материальное положение Жака Броссье, неспособного из-за полнейшего разорения дать за своими дочерями сколько-нибудь достойное приданое[1152]. Сильвину тем не менее выдать замуж все же попытались, однако сир Робер Уппо и его супруга, бывшая как раз сестрой Анны, воспротивились союзу своего племянника с девушкой из обедневшей семьи, чем и породили «смертельную ненависть» (haine mortelle) со стороны Броссье[1153].
Как отмечал анонимный автор, все жители Роморантена в деталях знали эту историю, а потому никто не удивился, когда Марта обвинила именно Анну в наведении порчи, ведь наличие старшей незамужней сестры полностью лишало ее саму надежд на заключение брака[1154].
Помимо интересных подробностей, касавшихся отношений семейств Уппо и Броссье, наш автор также сообщал новые факты о жизни самой Марты в Роморантене. Так, из его текста мы узнаем, что, лишившись возможности выйти замуж и освободиться от контроля отца, девушка в какой-то момент собралась даже уйти в местный монастырь Гратиньи, однако и эта попытка провалилась из-за отсутствия у Жака Броссье средств для уплаты вступительного взноса[1155]. Вот почему, по мнению автора, Марта сбежала из дома, намереваясь зажить самостоятельной жизнью вдали от родных[1156]. Потерпев неудачу, она прибегла к последнему средству и объявила себя одержимой, дабы загладить свой проступок и избавиться от вызванного им позора[1157].
Однако – и здесь наш автор расходился с Анной Шевро в оценках – между Мартой и ее родителями имел место настоящий заговор: они вместе задумали сей грандиозный обман, обретя поддержку у уже известного нам каноника, а также у приходского кюре, который по неизвестным причинам испытывал личную ненависть к семейству Уппо. Оба священника почти каждый день столовались в доме Броссье и, хотя они были совершенно неграмотными и уж тем более не имели права проводить сеансы экзорцизма, поскольку не могли отличить истинные признаки одержимости от ложных, постоянно во всеуслышание заявляли о том, что в Марту вселился демон[1158].
Сама девушка также поначалу крайне неумело «имитировала одержимость» (faire la Demoniaque) и могла лишь кривляться и гримасничать[1159]. Она совершила явную ошибку, заявив, что пребывает в таком состоянии последние 30 лет: собственная мать напомнила ей о ее возрасте, и девушка сократила этот срок до 25, а затем до 22 лет[1160]. Впоследствии, впрочем, кюре и каноник помогли Марте узнать об одержимых побольше: они принесли ей книгу, которую постоянно читали в доме Броссье в течение 7 или 8 месяцев и в которой рассказывалось о казусе 16-летней Николь Обри из Лана, остававшейся одержимой на протяжении двух лет (1565–1566 гг.)[1161]. Именно оттуда Марта якобы почерпнула все свои познания: особенности поведения истинных одержимых, имена злых духов, приемы имитации голосов животных. Она научилась притворяться мертвой, высовывать язык, разевать рот, изображать судороги и конвульсии и прочее. Она даже выучила несколько латинских слов, хотя в действительности не знала ни латыни, ни греческого, ни иврита[1162]. Как отмечал наш анонимный автор, книга служила в семействе Броссье чем-то вроде наглядного пособия, которым они продолжали пользоваться и во время своих многочисленных путешествий по стране[1163]. (Илл. 50)
1151
Discours contre les jmpostures de Marthe Brossier, pretendue demoniaque // Pièces concernant Marthe Brossier, de Romorantin. Fol. 39–61.
1154
«Elle se delibera de luy imposer ce crime et de l'accuser de l'avoir ensorcellee. Le but de son jntention estant que on la pourroit faire mourir» (Ibid.). Вероятно, Марта не могла напрямую обвинить сестру Анны, учитывая высокое социальное положение ее супруга, сира Уппо.
1155
«Et se delibera a quelque prix en fut de quitter et sortir hors de la maison de son Pere. Et luy print en fantasie destre Religieuse et en pria son Pere lequel en parla aux Abbesse et Religieuses de Gratigny. Toutesfois Ils ne se peuvent accorder» (Ibid. Fol. 41v).
1159
«Il faut noter qu'a lors ladicte fille estoit encores fort jgnorante en cette affaire et scavoit fort peu que c'est que faire la Demoniaque» (Ibid. Fol. 45v).
1160
«Sa mere qui estoit presente luy dist va va sotte, tu n'es pas si vieille que cela. Lors elle replicqua qu'il y en avoit vingt cinq, et puis elle a encore dict… vingt deux» (Ibid. Fol. 46v).
1161
«Et a lors ils apporterent le livre qui a esté faict de la possession et delivrance de ladicte Obry et le lisoient ordinairement dedans la Maison et en la presence de ladicte Marthe… et y a bien esté Sept ou huict Mois» (Ibid. Fol. 47). О том же сообщалось в письме Анны Шевро (см. прим. 5 на с. 338). Следы этой информации мы находим и в трактате Мишеля Мареско (см. прим. 7 на с. 327).
1163
«Et eux le lisant tout ce quils voyoient qui avoit esté demandé a ladicte Nicole Obry ils le demandoient a ladite Marthe et elle respondoit conformement et ainsy quelle voyoit estre escript dans ledit livre» (Ibid. Fol. 47). Подробнее о деле Николь Обри из Вервена (диоцез Лана) см.: