В 1179 г. Алан Лилльский стал одним из участников III Латеранского вселенского собора[521], и, возможно, не без его активного участия в решения, принятые верховными церковными иерархами на этой встрече, было включено постановление, согласно которому содомия официально объявлялась грехом, заслуживающим серьезного наказания:
Кто бы ни был [найден] склонным к подобной невоздержанности, которая противна природе и по причине которой гнев Божий обрушился на неверных и уничтожил огнем пять городов [их], если он клирик, окажется лишен сана или отправлен в монастырь для покаяния. Если [же он человек] светский, подвергнется отлучению от церкви и будет изгнан из общины верующих[522].
Еще более жесткую позицию занимал в данном вопросе французский теолог Петр Кантор († 1197). Склонность к «постыдной страсти», упоминавшуюся в Первом послании к римлянам апостола Павла, он описывал как присущую исключительно гомосексуалистам[523], и рассматривал их отношения – вслед за Петром Дамиани – не только как грех (peccatum), но и как «в высшей степени отвратительное преступление» (crimen maxime detestandum), равное убийству, поскольку оба эти правонарушения мешают воспроизведению рода людского[524]. А потому, писал далее Кантор, одного церковного покаяния в данном случае совершенно недостаточно, и за мужеложество следует ввести уголовную ответственность и наказывать за него сожжением заживо, как это сделал в свое время сам Господь[525].
Как будто в ответ на размышления Петра Кантора, изложенные в Verba abbreviatum (около 1187 г.), данный вопрос оказался рассмотрен на IV Латеранском соборе 1215 г. И хотя в его постановлениях речь шла исключительно о представителях церкви (монахах и прелатах), их вина объявлялась «двойной» и, соответственно, требующей и церковного, и светского наказания – т. е. и как за грех, и как за уголовное преступление[526]. (Илл. 24)
Как следствие, уже со второй половины XIII в. термин «содомия» начал упоминаться в светских юридических источниках[527] и, в частности, в сборниках кутюм Французского королевства. Впервые, насколько известно, о существовании подобного правонарушения и об уголовной ответственности за него сообщалось в «Кутюме Турени и Анжу» (1246 г.). И хотя рассматривать такие дела, по мнению составителей данного кодекса, надлежало церковному суду, наказание их оказывалось уже совершенно светским:
Если кто-то подозревается в [занятиях] содомией, его следует арестовать и передать епископу. И если [его преступление] окажется доказанным, его надлежит сжечь, а его имущество отойдет барону. Так же следует поступить и с еретиком, если [его преступление] доказано. И все его имущество отойдет барону[528].
Тот же текст – буквально дословно – оказался повторен и в «Установлениях Людовика Святого» (1270-е гг.), которые во многом основывались на тексте этой «Кутюмы»[529]. Чуть ранее, в 1260-е гг., содомия как совершенно светское уголовное преступление была упомянута в «Книге о правосудии и судопроизводстве» (Livre de Jostice et de Plet), созданной, вероятно, в графстве Гатине (долина Луары):
Тот, кто является содомитом, что доказано [по суду], должен лишиться яичек. А если он вновь совершит это [преступление], должен лишиться члена. А если [его поймают] в третий раз, должен быть сожжен. Женщина, которая [виновна в подобном преступлении] каждый раз лишается части [тела], а на третий раз ее нужно сжечь. И все их имущество отходит королю[530].
Еще более однозначно высказывался о проблеме нетрадиционных сексуальных отношений Филипп де Бомануар в «Кутюмах Бовези» (1279–1283 гг.). Он полагал, что человек, совершивший подобное преступление, заслуживает исключительно смерти на костре и конфискации имущества, как, впрочем, и «заблуждающийся в вере, не желающий вернуться на истинный путь»[531].
522
«Quicumque incontinentia illa, quae contra naturam est, propter quam venit ira Dei in filios diffidentiae et quinque civitates igne consumpsit…, si clerici fuerint eiciantur a clero vel ad poenitentiam agendam in monasteriis detrudantur, si laici excommunicationi subdantur et a coetu fidelium fiant prorsus alieni» (Consilium Lateranense III // Consiliorum oecomenicorum decreta / Curantibus J. Alberigo, J.A. Dossetti, P.-P. Joannou, C. Leonardi, P. Prodi. Bologna, 1973. P. 217).
527
528
«Se aucuns est soupeçoneus de bougrerie, la joutise le doit prandre et envoier à l'evesque, et se il en estoit provez, l'en le devroit ardoir; et tuit si mueble sunt au baron. Et, en tel manière doit l'en ouvrer d'ome hérite, por coi il en soit provez. Et tuit si mueble sunt au baron» (Coutume de Touraine-Anjou // Etablissements de Saint Louis. T. 3. P. 50).
529
«Se aucuns est soupeçoneus de bougrerie, la joutise le doit prandre et envoier à l'evesque, et se il en estoit provez, l'en le devroit ardoir; et tuit si mueble sunt au baron. Et en tele manière, doit l'en ouvrer d'ome hérite, por coi il en soit provez; et tuit si mueble sunt au baron, ou au prince. Et est escrit en Decretales, ou titre Des significacions de paroles, ou chapitre Super quibusdam. Et costume s'i acorde» (Etablissements de Saint Louis. T. 2. P. 147–148). О влиянии текста «Кутюмы Турени и Анжу» на «Установления» см. подробнее: Ibid. T. 1. P. 8–25.
531
«Qui erre contre la foi comme en mescreance de laquele il ne veut venir a voie de verité, ou qui fet sodomiterie,